Я вздохнула и поднялась с крыльца. Отругала себя – не за этим я приехала.

А зачем, кстати? Хороший вопрос…

Я зашла в дом, сняла ветровку и с удовольствием засунула ноги в тапочки. Прошлась по комнатам, удивилась – чистота идеальная. Просто не к чему придраться. В моей комнате на тумбочке у кровати стоял букет полевых ромашек. Окно было раскрыто, и легкая занавеска слегка колыхалась от ветра. Я села на свою кровать и погладила рукой покрывало. Как же я скучала по своей комнате! Я прилегла, не раздеваясь, на покрывало и свернулась улиткой. От подушки пахло лавандой – я всегда клала под подушки полотняные мешочки с травой – мятой, полынью, лавандой.

Я не заметила, как уснула, – потому что было очень сладко и очень спокойно.

Проснулась к вечеру, за окном уже наплывали первые сумерки, и ветерок стал прохладнее и свежее. Я увидела, что укрыта пледом – старым, потертым, в крупную коричневую клетку, «советским», как называла его Анюта. Самым любимым и самым уютным.

Я потянулась. Господи, так сладко, по-детски, давно не спала! Спустилась на кухню. Как же хочется есть!

Муж сидел за столом, читал газету.

– Привет! – обрадовался он. – Выспалась?

– А есть что-нибудь пожевать?

Он суетливо вскочил и закивал:

– Да, да, конечно.

На столе появились салат, селедка, картошка и жареное мясо.

Я искренне удивилась:

– Ничего себе! Это кто – двое из ларца постарались?

– Сам, – смутился он. – Двое из ларца отказались. В воспитательных целях, видимо.

– Правильно! – одобрила я. – Молодцы эти двое из ларца. Сухомлинские прямо. С голоду не помрешь – теперь я спокойна. Вот видишь – можешь, оказывается! Когда захочешь.

– Просто очень захотел, – кивнул он.

– Приступим. – Я решительно придвинула тарелку. – Вкусно! Молодец! – похвалила я. – Мясо, конечно, пересолил и пересушил. Но в целом – съедобно. Растешь на глазах, поднимаешься прям!

– Падать устал, – откликнулся он.

Я решила промолчать.

Потом пили чай и молчали. Ехидничать мне расхотелось.

Посуду он вымыл сам – меня к раковине не подпустил.

– Ну не даешь почувствовать себя хозяйкой! Я вроде как не дома!

Он испугался и быстро закрыл кран. Смешные они, мужики, ей-богу! Ну, да ладно. Пусть старается.

Не буду лукавить – я дома! Дома – и все тут. А остальное – кокетство.

Или я не женщина?

Или…

Я немного прошлась по участку, посидела на лавочке и ушла к себе. Муж смотрел в гостиной телевизор и топил камин. Приятно потягивало дровами и дымком.

«Заманивает! – решила я. – Знает, как я люблю посидеть у камина. Фигушки! Не сегодня».

Утром был сварен кофе, поджарены гренки. Я в который раз удивилась: «Ну ничего себе, сервис! Все непросто в этой жизни. Все не просто так. А может, стоило все это пережить, чтобы так? Чтобы все понять, переосмыслить?»

Нет. Не надо мне подобных опытов. И гренок с кофе тоже не надо! Кофе я сама себе сварю. И мясо поджарю. И ромашек нарву. Все – замечательно и даже немного приятно. Только сердце болит по-прежнему. И обида, эта чертова обида… Не отпускает. И саднит, и терзает, и никак не уменьшается в размерах.

Короче – спасибо за кофе.

Или надо сделать себе лоботомию. Амнезия, ау! Как бы я была тебе рада. Прости господи!