Помудрела, значит, на пятом десятке. Уже – результат. Наверное, немалый. Жизненный, так сказать, опыт. Скорби предполагают знание – если перефразировать великих.
Всем скорбям свое время и место.
Умная, блин! Самой противно!
И все-таки я была рада, когда все разъезжались. И Леня – в том числе. Я с неведомым ранее удовольствием оставалась одна. Впрочем, нет – дозированное одиночество я любила всегда. В душе я определенно интроверт. Даже мучила совесть, что не уговорила Галку пожить на даче. Правда, предложила, но была рада, когда та отказалась.
Муж приезжал каждый вечер. Ужин был готов, дом прибран. Иногда ужинали молча. Или так – ни о чем. Однажды он позвонил и сказал, что останется ночевать в городе. Рано утром нужно было встречать партнера в аэропорту. Я растерялась и почему-то очень расстроилась. Опустилась на стул, задрожали руки.
Первая мысль: значит, опять! Опять. Там, у нее. А что удивляться? Наивно поверить в то, что там так просто все закончилось. Все резко взял и оборвал? Ведь были чувства – наверняка. Простой кобеляж не в его стиле. Да и из семьи по такому поводу не уходят.
Да и мужик же он, в конце концов! Сильный и здоровый, в самом соку. Ему банально нужна женщина. Просто физиология – пусть даже так.
А у нас… Ну, все понятно. Не надо быть умной.
Распалила себя до мигрени. Ходила по комнате кругами – все правильно, сама виновата. Зачем приехала? Что стояло за этим поступком и всеми последующими действиями? Что, в конце концов, предполагалось и подразумевалось?
Невинность святая и оскорбленная! Сиди дома и…
Короче, дома сиди!
А то получается, как в поговорке: бьешь и плакать не даешь.
Нет. Не так. Ну быть такого не может! Он же не дурак. Те дела можно обтяпать и днем, вполне себе спокойно. И никто не заметит и не почувствует. Все умные так и делают. Ну, не стал бы он так подставляться, ей-богу! Значит, надо успокоиться и взять себя в руки. Выпить корвалол. Капель пятьдесят. Нет, лучше коньяку. И граммов сто пятьдесят – определенно.
И успокоиться! И еще, кстати, подумать о том самом… Я вспоминала слова Риты Марголиной. Ну, об их с Сашкой примирении. Как они решали этот вопрос в постели. Нет. Подумать об этом страшно. Почему-то именно страшно. Рита – умница. Я не такая. Я так не могу. Тут и горечь, и обида, и стеснение. И почему-то стыд.
Остатки сладки. А объедки? Объедки гадки. И я не стану собирать их с чужого стола.
Господи! Ну какой же ужасный характер! Сколько комплексов, какое злопамятство. Ведь я его уже простила! Ну наверное, простила. Раз приехала, раз готовлю ему еду, живу с ним в одном доме.
Но я все помню. Все. И это отнюдь не облегчает мою жизнь. Как там говорила Рита? «Я забываю. Но я помню».
Все так. Жаль, что память не девичья. Жаль, что гордыня. Что комплексы – жаль. Что характер упертый и тяжелый. Что мозгов, судя по всему, не густо.
Ну что поделаешь? Я такая, какая есть. Не нравится? Не настаиваю. Все имеет право на свою точку зрения. И я в том числе.
А как я его ждала на следующий день! Как красовалась перед зеркалом! Три раза перекрашивала ногти. Надела лучший сарафан. Даже в уши вставила серьги. Потом, правда, сняла. Чересчур как-то. Ни к чему, чтобы он заметил. И с ужином расстаралась. Все, как он любит. Сидела на крыльце и смотрела на дорогу. Аленушка на берегу, смешно, право дело!