– Понятие воскресения медициной не исследуется.

– Итак, поскольку воскреcение немыслимо для тебя, как и для меня, можно заключить, что, если девяносто девять шансов из ста свидетельствуют о смерти Иисуса, он не умер, поскольку до сих пор жив.

Я ушел от врача, больше не сказав ни слова и не глянув на него. Он испытал облегчение, поделившись своими сомнениями, но меня не поколебал, а только привел в дурное расположение духа.

В этот момент меня предупредили, что Иосиф из Аримафеи просит о встрече и собирается дать показания. Я приободрился: наконец-то мы поймаем Иисуса.

Я нашел Иосифа удивительно спокойным. Он даже улыбнулся, увидев меня. Он объявил, что собирается открыть мне всю правду, но ставил при этом одно условие: мы должны отправиться на кладбище к могиле Иисуса.

Я не усмотрел в его просьбе никакой ловушки и никакой хитрости. Взгляд его был чист, он ровно и глубоко дышал, как человек, готовый расстаться с секретами, отравляющими ему жизнь. Я согласился.

В сопровождении немногочисленной стражи мы добрались до могилы Иисуса.

– Ну что ж, Иосиф, говори.

– Войдем в склеп. И там я покажу то, что ты должен знать.

Жестом я велел солдатам откатить камень в сторону. Чего я мог бояться в этих условиях? Быть может, Иосиф собирался показать мне люк, тайный ход, который позволил Иисусу спрятаться или сбежать? Меня терзало любопытство.

Сухая, старческая ладошка Иосифа схватила меня за руку и увлекла в первую камеру склепа. Он боялся больше, чем я.

Потом попросил закрыть вход. Солдаты колебались. Я отдал приказ. Мышцы напряглись вновь, послышалось сопение, несколько ругательств, потом дневной свет исчез. Мы остались вдвоем в закрытой могиле.

Иосиф на ощупь провел меня вглубь склепа и усадил. Я ничего не видел. Тьма была насыщена свежим и стойким ароматом.

Я прислонился к прохладному камню, готовясь выслушать признания Иосифа.

– Никогда не думал, что в могиле так хорошо пахнет.

– Травы. Здесь много смирны и алоэ, подарок Никодима. Ты, несомненно, знаешь его. Он учитель закона; привез растения сюда во второй половине дня, когда Иисус еще был на кресте.

– Прекрасно, говори, Иосиф, слушаю тебя.

Иосиф не отвечал.

– Что ты хочешь мне показать?

Иосиф по-прежнему молчал.

Было прохладно? Или влажно? Или так действовало замкнутое пространство? Я начал испытывать легкую тошноту.

– Иосиф, скажи, почему ты хотел прийти сюда?

– Я хочу убедить тебя, что Иисус был мертв.

Иосиф едва говорил, ему было трудно дышать. Мое сердце тоже билось чаще, и я жадно глотал воздух.

– Говори быстрее! Этот запах невыносим! Я долго не выдержу…

Я провел рукой по лбу и ощутил, что он залит потом, хотя мне было холодно. Что здесь происходило?

– Иосиф, достаточно! Что мы здесь делаем?

– А ты сам не догадываешься?..

Голос его был едва слышен, слова перешли в хриплое, угасающее дыхание.

Потом послышался глухой удар, удар от падения тела.

Я выпрямился. Ощутил под ногами что-то теплое и мягкое. Переступил через тело, бросился к выходу и заорал, чтобы камень немедленно откатили в сторону.

Никто не откликнулся. Я подошел к единственному лучику света, чтобы вдохнуть чистого воздуха, и вновь позвал на помощь, теряя последние силы. Я чувствовал, что мир не отвечает на мои призывы. Я стал жертвой обмана. Я кричал, кричал, кричал…