И вот в разгар этой перепалки в дверь влетел Филипп.

– Приехал! – закричал он с порога. – Я видел!

– Кто приехал? – набросились на него. – Кто?

– Он приехал. Хулиган! Гусь! Я видел, он путёвку дежурному показывал.

Здесь-то и наступила знаменитая немая сцена, которую, думается, нет нужды описывать, поскольку её замечательно описал Николай Васильевич Гоголь в своей бессмертной комедии «Ревизор»…

В лагере был тихий час. И поскольку все, кроме членов совета дружины, спали, то никто не помешал Васечкину и Петрову пробежать мимо линейки, столовой и других лагерных достопримечательностей и выйти на аллею, ведущую к воротам.

Друзья уныло брели, таща на себе рюкзаки, а с другой стороны пустой аллеи навстречу им двигался вновь прибывший верзила.

Они медленно сходились и наконец остановились друг против друга. Верзиле явно не понравился ни Петров, ни тем более Васечкин с его нагловатым взглядом. В свою очередь, нельзя сказать, чтобы и Васечкину незнакомец пришёлся по душе.

– Ну, чего глядишь? – прервал молчание верзила. – Не получал давно?

– А чего, поглядеть нельзя? – дерзко отвечал Васечкин.

– Ты же сам тоже глядишь! – логично поддержал друга Петров.

– Вы что, – удивился верзила, – на Гуся тянете? Гусь этого не любит!

– Какой ещё Гусь? – на этот раз удивился Васечкин.

– Гусь, – медленно произнёс верзила, – это я! Понял?

– Это у тебя что, имя или фамилия? – деликатно уточнил Петров.

– Это у меня визитная карточка! – объяснил Гусь и сунул под нос Петрову здоровенный кулак, на котором было вытатуировано «ГУСЬ».

– Ну как? – с насмешкой спросил Гусь. – Чувствуешь, чем пахнет?

– Чувствую, – отвечал Петров, пытаясь увильнуть от кулака, торчащего у него перед носом, и поскольку это ему не удалось, то он в конце концов взял и отвёл кулак в сторону.

Гусю, очевидно, только этого и надо было.

– Вот как? – возмутился он. – Толкаться?! Ну, погоди!

И он размахнулся что было сил.

Ударить, однако, ему не удалось, потому что Васечкин в это время ловко ткнул Гуся головой в живот.

И тут началось такое, что никакому описанию не поддаётся. Мелькали руки, ноги, рюкзаки, из которых высыпались вещи, которые тут же шли в ход…

А по лагерю в это время к главной аллее что было сил бежала хорошо знакомая нам компания.

Впереди Филипп, за ним, чуть отстав, Антон, за ним – Артём, Алик, Лёша, Дашенька с Анкой, Добкина с Бобкиной, за ними шестеро исправившихся лодырей во главе с Рыжим и, наконец, Инна Андреевна.

Когда же все они, тяжело дыша от быстрого бега, прибыли на место событий, глазам их предстало невероятное зрелище.

Поверженный хулиган Гусь, прикрываясь обломками гитары, испуганно моргая, смотрел на Васечкина с Петровым, которые стояли, держась друг за друга, чтобы не упасть, поскольку их шатало от слабости. Все трое были покрыты пылью, синяками, ссадинами, царапинами и остатками находившихся в рюкзаке предметов.

– Мон дьё! – прошептала поражённая Инна Андреевна. – Господи! Кэс ке сэ, Васечкин? Что это?

– А, это вы, Инна Андреевна! – слабо улыбнулся Васечкин. – Бонжур! – И он упал без чувств на руки окружающих его ребят.