При этом весь процесс был как-то систематизирован и явно имел четкий план. После каждого упражнения с обязательным восклицанием «Хатха-Го-Го-Го!» возносилась мысленная благодарность высшим силам и лично Великому Гуру. Я не заметила, в какой момент упоминание его припуталось к основной мантре, потому как довольно быстро перестала пытаться уследить за происходящим.

Какое-то время я еще притворялась, будто тоже пью, дышу и гогочу, а потом плюнула на это дело и просто сидела, угрюмо подперев гудящую от чужих восторженных воплей голову кулаком и размышляя, очень ли неприлично будет молча встать и уйти, не дожидаясь окончания этого балагана.

Внутренний голос шизофренически раздвоился. Вежливая и благовоспитанная я считала, что надо потерпеть, чтобы никого не обидеть, и навсегда потеряться уже после первого занятия. Второе пусть как-нибудь без меня… Другая часть меня – мой собственный внутренний Халк – утробно рычала, желая вскочить, жахнуть креслом об пол, распинать обломки и с ревом ринуться в мир нормальных людей, пусть даже у них совсем не идеальные фигуры и лица.

Как это часто со мной бывает, я выбрала промежуточный вариант. Просто встала и молча пошла к двери, благо она была закрыта, но не заперта.

Мне показалось, что гусыни с их пастушкой даже не заметили моего ухода, но я ошиблась. Должно быть, Виктория, не прерывая процесса охмурения гусиных масс, как-то подняла тревогу, потому что на подходе к лифту меня попыталась задержать та красотка-брюнетка, что разносила нам воду.

– Куда же вы, подождите, все только начинается! – Она буквально бросилась за мной, всем своим видом выражая отчаяние от нашего досрочного расставания. – Не уходите, давайте позанимаемся индивидуально!

– Спасибо, не надо! – Я решительно придавила кнопку и поехала на первый этаж, наблюдая сквозь стеклянную дверь кабины неподдельное огорчение брюнетки.

Бедняжка плаксиво скривилась и топала ножкой.

– Лена, куда ты?

Глубокое кресло в холле катапультировало сначала глянцевый журнал, а затем читавшую его Полину. Журнал, трепеща страницами, подбитой птицей шлепнулся на пол, Полина нервно зацокала каблуками мне наперерез:

– Нельзя так уходить из группы!

– Поль, ты меня извини, но это чушь какая-то, – сказала я, на секунду притормозив в дверях. – На такую ерунду у меня нет времени, дел полно, надо бежать, как-нибудь потом поговорим, хорошо?

По лицу Полины, перекосившемуся и переставшему быть красивым, было видно, что ничего не хорошо, но мой внутренний Халк не собирался сдаваться, и я вышла, не дожидаясь ответа. Крик Полины настиг меня уже на полпути к машине.

– Напрасно, подруга… страшно пожалеешь…

Зимний ветер, у реки особенно сильный, унес ее слова, не позволив мне толком разобрать их. Да мы с Халком и не прислушивались – шагали к машине.

Уезжая, я оглянулась на медовые соты стеклянного здания.

Полина, зябко ежась, стояла на пороге, и ветер превращал ее идеальную прическу в кошмарную – волосы у нее на голове стояли дыбом и шевелились, как будто Полина пребывала в диком ужасе.

Я это ее настроение совершенно не разделяла. Мы с Халком очень радовались, что сбежали.