Если составить список вещей и вещиц, приобретенных за эти годы у Лю – в поощрение, в неявный обмен на какие-нибудь сведения по… по самым разным вопросам и персоналиям, – то можно считать, что «Музей времени» на сегодняшний день прилично укомплектован.

Да ты, дружок, и сам мог бы купить место на «Монтрёе» и, попыхивая сигаретой или трубкой, торчать в дождь и в зной на тамошней площади, торгуя изысканным барахлом.

Так вот, если составить реестрик приобретенных товаров… Минутку, минутку… припомним-осмотримся. Итак: элегантный дубовый «кейс» – бочонок позапрошлого века, в коем крестьяне носили на работу домашний сидр (железные ободки украшены витиеватыми кузнечными клеймами и фамилией хозяина); вот он стоит, на холодильнике; крошечный дамский браунинг с инкрустацией из слоновой кости – валяется в выдвижном ящике шкафчика в прихожей; японский чайный прибор «Сацума» со сценками из домашней жизни самураев (настоящее чудо, фабрика закрылась в 1902 году) – выставлен в спальне, на прелестном комодике ар-деко, купленном НЕ у Лю; пасхальные яйца работы гвианских каторжан (точнее, «яйцо в яйце»; китайцы вырезали их из кости, каторжники – из твердых корней) – куплены у Лю и подарены Филиппу в честь заключения потрясающего пасхального же контракта с Берлинской оперой; чеканные вазы из снарядных гильз (траншейная работа Первой мировой) – выставлены на балкон в ожидании цветов по случаю очередного концерта-премьеры; и наконец, разрозненные вещицы «домского» хрусталя и севрского фарфора, ну и всякие мелочи, вроде дорожной птичьей клетки из меди, размером с пивную кружку, не купленной, а полученной в подарок от щедрого Лю на прошлогодний день рождения.

А бежать уже пора, ой как пора…

Он включил компьютер, перенес два фотокадра с крошки-капсулы на обычную флешку, поставил чашку в раковину (мыть уже нет времени), накинул куртку, переобулся и уже на пороге привычно оглядел квартиру – то, что захватывал глаз.

В изголовье широкой тахты в алькове красовался натянутый на подрамник Барышнин гобелен (мальчик-разносчик уронил корзину с пирожными, два апаша их едят, мальчик плачет, все на фоне афиши Тулуз-Лотрека, ни за что не продам, даже с голоду). Рядом на плечиках висело ее столетнее платьице: кружева валансьен, непобедимая прелесть – давно, даже ради шутки, на него не налезало…

Все хорошо, заткнись, не думай! Не думай, понравилось бы здесь той девушке или нет. Понравилось бы или нет? Ее здесь никогда не будет, ты своими руками отправил ее в безымянный, безликий и безадресный круговорот толпы.

От метро «Porte de Montreuil» пройти по улице пару минут, пересечь по мосту кольцевую автостраду, а дальше – вон и кишит она, муравьиной гигантской кучей разливается по площади, затекая в окрестные улицы и переулки, – базарная кутерьма. Раскладные столики под разноцветными грязноватыми тентами, фургоны с открытыми дверцами. Здесь можно блуждать до прихода Мессии, перебирая тряпье, рассматривая старье, утомляя глаз километрами расстеленного, расставленного, разложенного или просто кучами наваленного в картонные коробки барахла.