Его вежливо растолкали.

– Вы кричите, – кротко сообщила ему девушка слева – полная, с детскими пушистыми глазами, с благодатным профилем матроны. Складывая руки на груди, она – из-за трех подбородков – становилась похожа на резную деревянную сирену с носа какого-нибудь фрегата. Справа сидел молодой человек – невозмутимый, с узким орлиным лицом мстителя. Всю дорогу он играл в карты на своем «айпаде» – с загадочной улыбкой и с такими сосредоточенными глазами, точно шифровку в Центр посылал.

Ее трясли, и довольно бесцеремонно. Это мелкая волна плещется о борта пенишета, сказала она себе, мы его не сдали и теперь навсегда будем плыть вдвоем, приставая к берегу на ночь…

Она разлепила веки, уставилась в чьи-то тревожно шевелящиеся губы. Форменный костюмчик… фирменная косыночка на шее… Стюардесса, миниатюрная миловидная тайка.

– Мисс? Вы меня слышите? Вам плохо, мисс?

– Нет… спасибо. Я о’кей. Просто… заснула.

Та с облегчением улыбается, хотя улыбка довольно кислая:

– Мы пытаемся разбудить вас уже десять минут. Вы не реагируете. Мы решили, это обморок.

Я в самолете. Куда-то лечу? Да, в Бангкок, из Краби… от Леона. Что-то случилось с ним в аэропорту, что-то произошло. Ужасные страдающие глаза… Губы, сведенные отчаянием.

Она вяло поднялась, споткнулась о свой рюкзак на полу, нагнулась, чуть не упав от крутнувшихся перед глазами кресел, выпрямилась и закинула рюкзак на плечо, пережидая приступ головокружения.

Надо же, как заснула: самолет пуст, и только две растерянные стюардессы квохчут над ней: похоже, она испортила им, бедняжкам, ланч.

Она тронулась по проходу, вяло извиняясь, роняя «сорри» и «тэнкс» куда-то под ноги. Этого еще не хватало – рухнуть тут в отключке.

Сейчас один путь: добраться до «халабуды» Луизы и Юрчи и там залечь, как обычно, дня на три. Был там за индийской ширмой закуток с убитым матрасиком – в их вонючем сквоте, пропахшем старыми пивными банками, забытым мусором в кухонном ведре, противомоскитной жидкостью и ароматическими свечками, которые так любит возжигать Луиза.

Видимо, время пришло. Плати опять за свое быть как все. Не забудь только отцу эсэмэску отправить: «Я в порядке здорова целую». А там – спускайся, узник, в гулкое подземелье бездонного сна.

Она дотащилась до остановки, где уже стоял готовый к отправлению автобус в центр города, как часто случалось в ее жизни – с единственным свободным местом и, конечно, в самом конце салона. Она пробралась, забилась в угол. Сейчас важно вообще не закрывать глаза, ни на минутку. Потерпи, потерпи… Доехать до конечной, пересесть на рейсовый кораблик… А там уж рукой подать. Можно даже долларов не менять: напоследок Леон выгреб из своих карманов все баты, оставив себе только мелочь…

Леон. О нем больно думать. Что-то с ним стряслось – еще раньше, давно, очень давно. Кто-то его изранил, обидел, наказал, предал… Женщина? Нет, не только. Но женщина – корень, глубокий корень. Ухватись и вытащи, упрись покрепче. Нет сил… Не закрывать глаза!!! Да – женщина; потому что все его тело – недоверие и нерв. Легкое, сильное, щедрое тело… Что с ним сделали? Кто его покалечил?