Спиридон помалкивает. Он привержен знамени, вере, обычаям отцов, доволен наследной стариной и не склонен вдаваться в рассуждения о том, чего нельзя пощупать. Да и смешны ему рассуждения брата. Спиридон знает по училищу, что Земля круглая и ходит вокруг Солнца, а Михей доказывает словами графа обратное. Вычитал Михей у графа фразу: «Несмотря на то, что его лечили врачи, он выздоровел», — и отказался от услуг полкового лекаря. Однако стать травоядным не смог — приученное к салу брюхо взбунтовалось. Или оружие…

— Будешь револьвер, что на приз выиграл, в речку бросать — отдай мне! — улыбается урядник Спиридон.

Кольт Михею отдавать жалко.

Сочувствует Михею один Денис Коршак, что все свободное время читает, и читает подальше от людей. Как-то Михей подследил Дениса с книжкой, в кустах.

— Интересная? — спросил Михей.

— Ага, — неохотно ответил Денис.

— Про чего?

— О богатстве. «Капитал» называется.

Наживать капитал Михей не собирался. Да и что это за книжка — ни картинок, ни обложки доброй, и слова вроде русские, а непонятные. Денис попробовал пересказать книжку — Михея в сон потянуло, неинтересно. Иное дело, когда Денис анекдоты об офицерских женах рассказывает — животы надорвешь со смеху. Денис согласен с Михеем в главном: жизнь идет не по тому руслу. Даже на их почетной службе многое им не нравится. Но долг не позволял, чтобы мушка винтовки виляла от голов контрабандистов и вражеских аскеров.

На второй год Михей и Спиридон попали в плен. Граница, горный поток, проходила по середине древнего села. В базарный день Спиридон, выпив, каким-то образом перешел за кордон, пил с крестьянами, торговал у них коня. Увидел его Михей. Машет рукой Спиридону, тот смеется. А махать долго опасно — аскеры заметят. Михей, будто рыбача под камнями потока, выбежал на чужую сторону, поймал брата за руку, но поздно — их схватили. Связанных братьев бросили в старую мечеть.

Тлен, сырость и мрак. Крысы, как собаки. День или ночь на дворе? Потом в трещину блеснуло созвездие. Михей покатался у стен, нащупал телом остро выступающий камень и, стесав плечи до мяса, перетер ремень. Развязал брата. Потом — могучий был казачина — расшатал решетку, кованную, должно, при царях Урарту. Вылезли. Аскер спал у двери. Тут бы и бежать через реку, но Спиридон приложил палец ко рту, показал на стяг-полумесяц, кошкой полез по выступам мечети, снял шелковый знак. Спускаясь, сорвался, загремел, и нога, как на грех, подвернулась. Часовой выстрелил. Михей подхватил брата на спину и побежал. Ночь была темная, это и спасло. В грохоте пальбы, в гортанных криках переплыли речку. Михею нашили урядника, а Спиридон стал хорунжим, знаменосцем полка. Полк считался императорским. Пятеро подчинявшихся хорунжему казаков тоже приставлены к полковому знамени. Когда полк шел парадом, Спиридон ехал со знаменем впереди командира, а пятеро удальцов охраняли сто с шашками наголо. Турецкий стяг отвезли в Петербург как доказательство высокого воинского духа терцев, хотя дело началось с того, что хорунжий Спиридон Есаулов выпил лишнего.