Из осторожности Рыдигер наложил шестьдесят швов – огромное количество, и тщательно очистил карболовым раствором все стыки, из которых уже начала выходить наружу желудочная слизь. После он ослабил турникеты. И вот между желудком и двенадцатиперстной кишкой образовалось новое соединение. Наложение швов на брюшную полость не составляло теперь никакого труда, как и перевязка раны по методу Листера.

Операция длилась четыре часа против двух с половиной часов, которые затратил на нее Пеан. И это я счел признаком аккуратности и прилежности Рыдигера. Много раз больному делались камфорные инъекции – каждый раз при ослаблении сердечной деятельности и замедлении кровообращения. Через тридцать минут после операции Микотаджевич очнулся от наркоза и сразу же получил небольшую порцию вина. Он поинтересовался о том, как прошла операция, и сообщил, что ощущает лишь незначительные боли непосредственно в месте, где проходил шов, а более никаких. В его организм был искусственно введен питательный раствор, после чего он спокойно уснул.

Я дочитал ровно до того места, где, чтобы найти силы читать дальше, нужно было сделать перерыв. Я знал, что следующие строки той статьи станут определяющими: судьба должна будет сделать выбор между жизнью и смертью. В конце концов я снова взялся за чтение, чтобы таки удостовериться, насколько оправданны мои предположения.

Но выводы Рыдигера, как и вся его статья, были настолько четки и ясны, что я недолго находился в нетерпении: «Ровно в полночь он (Микотаджевич) стал вести себя беспокойно – инъекция морфия. Между двумя и тремя часами ночи он пожаловался на боли в груди и рассказал, что чувствует, будто бы что-то стискивает все его тело. Он метался в постели, упрямо пытался встать. Затем коллапс, агония и около четырех утра – смерть…»

«Нет, – одними губами проговорил я, – нет!» – повторил я громко, но, опомнившись, зажал рот руками, чтобы до Сьюзен не долетело ни одного звука. Разве Шонборн не сообщал мне, что Рыдигер предрекал этому методу необозримые перспективы и с оптимизмом смотрел на его будущее? Не может быть, чтобы это был конец! Я снова взял в руки статью Рыдигера. С чего же он это взял? Боже мой, с чего же он это взял?

«Вскрытие брюшной полости, – писал он далее, – показало, что все раковые образования были удалены, что ни один из органов брюшной полости не дал метастазов. Перитональная оболочка не была воспалена, она была гладкой и блестела, как и подобает здоровому органу… нам так и не удалось выяснить, умер ли пациент от истощения или от острого сепсиса, но, вероятнее всего, истинной причиной было первое. Чтобы убедиться, не разошлись ли швы, мы отсекли желудок и дуоденум, завязали нижний конец дуоденума и сверху залили в желудок воду. Из швов не выступило ни капли воды… Исходя из общего впечатления, какое на нас произвела операция, мы считаем вполне правомерным то утверждение, что у этого метода, несомненно, есть будущее. Никого не должен пугать исход нашего первого опыта. Мы никак не могли с самого начала ожидать другого исхода столь сложной операции. Прежде всего мы займемся изучением более ранних стадий рака пилоруса – при операции такой сложности весьма желательно иметь дело с пациентом, рак пилоруса у которого находится на более ранней стадии. Но еще очень многое предстоит сделать, чтобы выработать достоверную и надежную операционную технику…»