Поскольку папеньку она любила, то смерти его не желала. Значит, нужно действовать сейчас…
Бежать! У Лены имелись драгоценности. Не только диадема сегодняшняя, другие. И денежки кое-какие.
Сорвав с себя бальное платье, она переоделась в удобную одежду. Обулась. Взяла саквояж, сложила в него все ценное.
В дверь постучали. Лена нырнула под одеяло прямо в одежде.
Отец, догадалась она. И не ошиблась.
— Доченька, я хотел пожелать тебе спокойной ночи, — проговорил Иван Федорович, переступив порог.
— Я уже дремлю, — пробормотала Лена.
— Устала?
— Очень.
— Но тебе понравилось?
«Сон» как рукой сняло.
— Нет, папа! — Лена резко села бы, но вовремя вспомнила, что лежит в одежде. — Это был ужасный бал.
— Почему?
— Там были все те люди, которых я знаю или о них наслышана. А я хочу знакомиться с новыми!
— Где же я тебе их возьму?
— Отвези меня в Москву. У нас же есть титул и деньги. Нас примут в самом высоком обществе.
— Филаретовы всегда жили скромно и немного обособленно. Такова традиция. Не будем ее нарушать.
— Но почему?
— Бесконечные балы, оперетты, рестораны, круизы портят людей. Они отупляют, развращают. Богатых наследников, что пускали состояние по ветру, не счесть. И начиналось все невинно, а заканчивалось игровыми домами, кабаками и чем похуже… Тебе пока рано об этом знать!
— Борделями? Не волнуйся, я знаю, что это. Читала Мопассана. Но я не собираюсь в кабаки и казино. А чем плохи балы и опера? Как меня это развратит, я не понимаю?
— Если бы Филаретовы вели светский образ жизни и обнищали, тебя бы, моя дорогая, пришлось продавать какому-нибудь толстопузому нуворишу. Они падки на титулы.
Их диалог зашел в тупик — отец и дочь говорили будто на разных языках.
И Лена решила закончить его, широко зевнув. Специально рот не прикрыла. Раззявила пасть, как кашалот.
Иван Федорович, естественно, сделал ей замечание, но после пожелал дочке сладких снов, поцеловал по традиции в лоб и вышел.
Лена тут же вскочила и стала доставать из-под кровати саквояж — успела затолкать его туда. Вспомнила, что не положила в него смену исподнего, плотные чулки, шаль, связанную покойной няней, она и памятная, и теплая; о дневнике, который вела с недавних пор; о книге, что не дочитала, креме от веснушек, подаренном гувернанткой…
В итоге напихала саквояж так, что он пузырем раздулся. Пришлось шмотье вынимать и складывать отдельно. А раз такое дело… можно еще кое-что прихватить.
Собралась Лена только через полчаса. Но это и хорошо, все уснули.
Она преспокойненько покинула дом и направилась к конюшне. Одно из стойл в нем занимала ее кобылка Сюзанна. Ласковая, красивая… И очень смирная. На другой отец не разрешил бы кататься. На Сюзанне Лена планировала доскакать до Васильков, чтобы увидеться с Варварой (у нее мама заболела, а отец загулял в очередной раз, и она ночевала дома) и позвать ее с собой. Если та согласится, как рассветет, они отправятся в село, там возьмут извозчика и на нем до Калуги. Нет — попрощаются. Но Леночка почему-то не сомневалась в том, что «сестренка» ее не бросит.
Юная княжна была полна решимости и наивных мечтаний. Она видела себя героиней любовно-приключенческого романа.