– Какие? – обмерла Марина Арнольдовна.
– Иногда случается слепота, паралич или эффект Траубена.
– Никогда о таком не слышала, – еще сильнее испугалась Волоколамская.
– Открытие моего ученика, – похвастался Йорген. – Генрих Траубен выяснил, что иногда яд ведьминого корня может превратить человека в подобие куклы. У больного пропадает реакция на внешние раздражители, а также речь, он не вступает ни с кем в контакт, но физически здоров, ест-пьет, спит, справляет естественную нужду. Организм вроде функционирует, а что с разумом, объяснить невозможно.
– Господи, спаси и сохрани… – выдохнула кардиолог.
– Такое состояние было описано в старинных книгах и в протоколах инквизиции, – продолжал профессор. – Некоторых ведьм обвиняли в том, что они превращали людей в «дышащий камень». Генрих методично искал таких больных в клиниках, я посоветовал ему обратить внимание на психиатрические лечебницы. Подозревал, что муниципальные врачи, ни черта не смысля в токсикологии, людей с синдромом Траубена считают сумасшедшими. И я оказался прав!
– Это лечится? – робко уточнила Марина Арнольдовна.
Йорген отвернулся от несчастной матери.
– Надеюсь, Настя оправится, ей дают противоядие.
Неделю Волоколамская просидела около дочки в реанимации, а когда та наконец очнулась, засыпала Анастасию вопросами. Где она ужинала перед тем, как заболеть? С кем? Кто еще присутствовал при трапезе? Что Настя ела-пила?
– Ничего особенного, – ответила та. – Я забежала к Песковым в общежитие. Рита простудилась, я ей принесла апельсины. Потом заглянул Паша, позвал к себе в комнату пить чай. Мы вместе с Песковыми пошли к нему. Там Оля угостила нас вафельным тортом и чаем. Все ели-пили одно и то же, а плохо стало мне одной. Хотя…
Анастасия примолкла.
– Что ты вспомнила? Немедленно рассказывай! – потребовала мать.
– В метро было много народа, стояла духота, я очень пить захотела, поэтому до того, как пойти в общагу, забежала в буфет института и выпила там два стакана компота. Мне их подала Зарема, – тихо произнесла Настя.
Марина Арнольдовна вскочила.
– Что уборщица делала в буфете?
– Не знаю, – заплакала девушка. – Я сама удивилась, когда ее увидела.
– Зачем ты из ее рук питье брала? – закричала мать.
Дочь зарыдала еще горше. Волоколамская опомнилась и бросилась обнимать Настеньку.
– Ну-ну, успокойся, тише… Теперь все понятно. Агабишева узнала, что Виктор Петрович хочет видеть в невестках тебя, и решила отравить соперницу. Ничего, сейчас расскажу правду отцу, тот звякнет дяде Вите, и Заремку посадят в тюрьму.
– Не надо, мама, – всхлипнула Настя. – Она же так из-за любви поступила, я ее очень хорошо понимаю.
Волоколамская, чувствуя, что сейчас сорвется, наговорит дочке резкостей, выскочила из палаты и поторопилась в кабинет Йоргена, чтобы позвонить мужу.
Сергей Петрович, услышав голос жены, приказал:
– Немедленно возвращайся в Москву.
– Да ты послушай про Агабишеву, – начала Марина Арнольдовна.
– Нет. Вылетай как можно быстрее, – потребовал муж. – Виктор в тяжелом состоянии у тебя в клинике. А Настя должна остаться у Йоргена – ей необходимо набраться сил, потом пройти полное обследование. В Москве нет такой аппаратуры, как в Мюнхене. Поняла?