Анника проснулась от солнечного света, бившего ей в лицо. В маленькой комнатке было очень жарко и душно. Она заснула в одежде на узкой кровати, которая занимала полкомнаты.

Все тело ныло и болело. Анника села на волосяном матрасе и зажмурилась от яркого света. Он сочился сквозь пару французских балконных дверей за ставнями окон. Она встала, чтобы открыть окно, но окна были заперты. Перед окнами висели тяжелые желтые шторы, и Анника безуспешно попыталась их раздвинуть, чтобы хоть чуть-чуть избавиться от духоты.

Ей страшно хотелось в туалет. Она подошла к двери и подергала ручку.

Заперто.

Она снова села на кровать, отбросила со лба прядь потных волос и посмотрела на часы. Было половина седьмого утра. После пережитого страха она впала в беспокойный сон. Она сняла куртку. Подкладка была насквозь мокрой от пота.

Анника оглядела комнату. Вчера она не нашла выключатель, и ей пришлось на ощупь добираться до кровати. Сегодня Анника поняла, почему его не нашла. В комнате не было электрического освещения.

Одна стена комнаты была занята кроватью, другая большим письменным столом и уродливым стулом. На столе стояла керосиновая лампа и лежал коробок спичек.

Что это за комната? Гостевая? Детская? Комната для слуг? Тюремная камера?

Сейчас ее, очевидно, использовали в последнем качестве.

Она торопливо встала, подошла к двери и принялась колотить в нее правым кулаком.

– Выпустите меня! – закричала она по-шведски. – Ради бога, мне надо в туалет. Эй, кто-нибудь меня слышит?

Она перестала стучать и приложила ухо к двери.

И услышала лишь биение собственного сердца.

Подождав пять минут, она снова села на кровать.

Она не может больше терпеть. Если сходить больше некуда, она сделает это на пол.

Вдруг ей стукнуло в голову, что надо нагнуться и заглянуть под кровать.

Правильно, там стоял эмалированный ночной горшок. Почти такой же горшок был под кроватью у бабушки в Локкебо, деревушки в лесу близ Хошё, где отсутствовала канализация.

Она вытащила из-под кровати ночную посудину, стянула джинсы и зажмурилась от облегчения.

После этого задвинула горшок подальше к стене.

Походив по комнате, она села за стол.

В доме стояла неправдоподобная тишина.

Ее бабушка так ни разу и не увидела Эллен и Калле.

Ее дети никогда не писали в холодную как лед ночную посудину в лачуге на озере.

Когда она получит страховку, непременно купит домик в сёрмланском лесу.

Она хотела было еще раз постучать в дверь, но передумала.

Оттого что она постучит сильнее, ее все равно отсюда не выпустят. Разбивать же руки в кровь было неконструктивно.