Полностью магический мир мне сейчас представлялся с трудом, даже несмотря на то, что в моей жизни магии было значительно больше, чем в жизни многих энгерийских аристократов. Слишком уж много в наши дни всяких научных разработок. Но если задуматься, возразить ему на такое просто нечего.

– Историю пишут победители. В данном случае это были армалы. Вы никогда не прочитаете ни о травле хэандаме, ни о том, кто стоял за созданием культа.

– Это всего лишь ваши домыслы.

– У правды всегда две стороны. Ни в одной книге армалов не напишут, почему браки были запрещены на самом деле.

Все интереснее и интереснее.

– Задолго до начала Новой эпохи на свет появилась девочка. Причудливое сочетание сил родителей – мужчины-хэандаме и женщины-некромага, наделило ее даром, с которым никто раньше не сталкивался. На нее не действовала золотая мгла, каким-то образом она несла в себе магию и поглощение. Потом вся семья загадочным образом исчезла.

Гм. Звучит как фантастика.

– Вы еще и сказочник?

– Отнюдь. У нашей цивилизации своя история. И хотя хэандаме в мире не осталось, остались знания, которые вы так любите. Те, до которых не добрались армалы.

Я вцепилась в обивку сидений и невольно подалась вперед. То, о чем он говорит, – невероятно. Невозможно, чтобы кто-то мог хранить секреты так долго… Или возможно?

– Откуда вы все это знаете?

– Я много путешествовал, – Анри улыбнулся, – встречался с самыми разными людьми в уголках мира, о существовании которых никто даже не подозревает. Книги такого не расскажут, Тереза.

Путешествия. Само слово было для меня чужим, незнакомым, волнительным. Винсент видел и Вэлею, и Маэлонию, и Загорье. Даже в Намийе побывал с дипломатической миссией, вместе с ее величеством. Не говоря уж об Энгерии, которую он объездил всю. Я же помню только – достаточно смутно, какой-то летний домик, шум прибоя и соленые брызги. И матушку, сидящую в шезлонге в легком светлом платье, под огромным зонтом. Ее лицо светится от счастья, я с визгом ношусь по берегу, путаясь в юбках, и никто этого не запрещает. Сколько мне тогда было, не знаю, мы с ней не говорили про тот год. Одно из самых светлых воспоминаний, отзывающееся диким восторгом, свойственным только детям. И незамутненной, беспечной радостью.

– О чем ты думаешь?

С солнечного, пахнущего йодом, свежестью и счастьем побережья я мигом нырнула назад, в полумрак экипажа. Анри пересел ко мне и удивительно мягко привлек к себе – вот почему он так смотрит? Как будто видит насквозь!

– Какая разница, – буркнула я.

– Ты вся сияла.

Я вывернулась из кольца сильных рук и отодвинулась.

– Что вы искали в своих путешествиях?

– Себя. Родители мало что успели мне рассказать.

Он глянул в окно, поверх моего плеча.

– Вы знаете, что стало с той девочкой?

– В таких парах всегда рождались сильные маги, невосприимчивые к силе хэандаме.

– В каких?

– Некромаг и хэандаме.

– Я думала, это был один-единственный случай.

– Нет.

Вот теперь от него повеяло холодом.

Да и мне такое не нравилось от слова совсем. Рождение полубога даже по меркам армалов – отличный мотив для Уильяма де Мортена, но за любую силу надо платить: чем мощнее магия, тем выше цена.