Анри тихо выругался: взгляд его вонзился в лежащую на кровати печатку.

– Ты виделась с Эльгером?!

Я рассмеялась – громко, надрывно, зло. Не хотелось сыпать банальностями, а ничего умнее: «Не твое дело», – в голову не приходило. В нее вообще мало что приходило сейчас.

– Вы правы, у меня не сложились отношения с отцом. И к любви я была не готова.

– Письмо графа Аддингтона адресовано Симону.

– Да вы что?!

Браслет дернуло болью. Едва уловимой, как если бы я пыталась сковырнуть свежую корочку с ранки. Потом – сильнее, в груди расплескался жидкий огонь. Моя боль или его? Наша общая? Не знаю. Вряд ли. Ему не может быть больно. Такие, как он, не умеют чувствовать.

Я бросилась к двери, но Анри преградил мне путь.

– В прошлом году Лавиния вынесла из хранилища твою кровь и кровь Винсента. Эльгер получил подтверждение тому, о чем раньше мог только догадываться: ты действующий некромаг. С этого дня его желание заполучить тебя в свою коллекцию переросло в одержимость. Только в отличие от сына он действует тоньше.

– Так я была твоим заданием? Серьезно.

– Серьезно. – Он смотрел мне прямо в душу. – Была.

Горечь. Тонкая и противная, как пенка на молоке. Никогда не любила горячее молоко из-за этой собирающейся на поверхности липкой дряни – ощущение, что жуешь мокрую паутину. Навернувшиеся на глаза слезы так и не пролились, растворились бесследно. В мире и без меня достаточно сырости, страдать буду потом. Сейчас нужно отсюда выбираться.

– Уйди с дороги!

Он не двинулся с места, и тогда я ударила. Сорвавшиеся с пальцев вязкие нити тьмы устремились к Анри. Я вложила в демонов удар всю силу, но мгла поглотила чернильные брызги до последней капли. Я била снова и снова – зная, что хрупкая на первый взгляд золотая дымка развеет магию без остатка. Била отчаянно, сумасшедше, зло. Смертоносные черные плети растворялись на глазах, кляксы летели в стороны, оставляя отметины тлена на полу и обоях.

– Тереза, остановись.

Голос его был угрожающе тихим, а взгляд чужим. Сумасшедше чужим, залитым расплавленным золотом.

– Ты делаешь хуже только себе.

Не только. Но он прав, мне его не зацепить.

Я судорожно вздохнула: магия заполняла меня, как вода оставленный без присмотра кувшин, – стремительно, неотвратимо, но бесполезно. Время замерло, сила билась во мне, пытаясь обрести свободу, и подобно ей билась о хрупкую человеческую оболочку мощь хэандаме. Я видела знакомые черты сквозь призму смерти: бледное лицо в сияющей дымке и эти ненормальные глаза.

– Нам нужно успокоиться. И тебе, и мне. Садись. Сюда.

Он указал на кровать, но я не пошевелилась.

Анри вытащил из кармана платок, перетянул руку, сквозь белый шелк тут же выступили крохотные пятнышки крови. Окружающее его золото медленно таяло, и я перевела напряженный взгляд на вмятину в стене, от которой расходились трещины. Дернулась, когда он сжал мои плечи, силком подтащил к кровати и заставил сесть.

– Эрик передал тебе кольцо?

В стоявшем передо мной человеке не было ничего от мужчины, что носил меня на руках, ничего от Анри, которого я обнимала на берегу Ирты. Ни капельки от навязчивого аристократа, который так раздражал на первом балу сезона и одним поцелуем перевернул всю мою жизнь. А проклятый лунник лежал в верхнем ящике комода, под лентами. Засохшие цветочки на тонком стебельке.