Пока я умывался и очищал одежду, во дворе начали появляться люди, судя по одежде и поведению, холопы. Я подозвал какого-то парня со смышленым лицом и спросил о таинственном красавце. Он долго пытался понять, кем я интересуюсь, но так и не смекнул, о ком идет речь. Впрочем, возможно, это я не смог ему толком объяснить, кто мне нужен. Пришлось набраться терпения и ждать, когда встанут все гости.

Проболтавшись без дела с полчаса, я встретил своего рынду. Он уже оправился после своего ночного любовного подвига и, став настоящим мужчиной, смотрел на меня едва ли не свысока.

— Иди, готовь лошадей, мы скоро отсюда уезжаем, — сказал я.

— Это еще зачем? — не скрывая недовольства, спросил он.

— Нам здесь больше нечего делать.

Парнишка скорчил недовольную рожу и независимо повел плечом:

— Я хочу остаться! У меня здесь Аксинья!

Кажется, у меня на корабле назревал бунт. Начинающий половой гигант влюблялся во все, что носило юбку.

— Хочешь сгореть, как боярин? — спросил я. Ваня набычился и смотрел на меня исподлобья злыми упрямыми глазами.

— Я все равно останусь!

Спорить с ним, пока он находился в таком состоянии, было бессмысленно.

— Хорошо, оставайся. А мне пойди и оседлай донца.

Парнишка завилял глазами, потом повернулся так, чтобы не встретиться со мной взглядом, и неожиданно заявил:

— Боярышня не велела!

— Какая боярышня? — не сразу понял я. — Наталья?

— Наталья Прохоровна! — поправил он.

Это было уже круто, такого поворота событий я не ожидал, Наталья начинала наглеть не по дням, а по часам. Вот тебе и феодализм в действии!

— Хорошо, я сам с ней поговорю, — сказал я и, не откладывая в долгий ящик, пошел выяснять отношения с бывшей возлюбленной.

В господской избе вповалку, кто на лавках, а кто и просто на полу, спали гости. Я прошел, переступая через тела, к лестнице, ведущей в терем боярышни. Навстречу мне метнулась какая-то женщина и залопотала, преграждая дорогу:

— Куда, куда, туда нельзя, боярышня отдыхает!

— Тогда пойди сама и скажи своей боярышне, что мне нужно с ней поговорить! — сердито сказал я.

— Никак невозможно, государь-батюшка, она изволит почивать!

— Значит, разбуди! — рявкнул я так, что начали поднимать головы спящие гости.

— Кто там шумит? — раздался сверху нежный Наташин голосок.

— Наталья, мне нужно с тобой поговорить!

— Ах, я еще не проснулась, неужели нельзя дать мне отдохнуть в тишине!

Выяснять с ней отношения в присутствии просыпающихся гостей мне не хотелось, как и позволить помыкать собой, Потому я резко сказал:

— Ничего с тобой не случится, потом доспишь!

Наталья с минуту размышляла, потом обратилась к защитнице лестницы.

— Ладно, Анна, пусть боярин войдет, — томно сказала она, — и покличь Афанасия, он мне нужен.

Тетка с поклоном уступила дорогу, и я, пылая праведным гневом, взлетел вверх, в девичий теремок. Наталья, полностью одетая, сидела возле окна. У ее ног расположилось несколько дворовых девушек. Никто здесь не спал, и ничей покой я не нарушил.

— Почему ты приказала не выпускать меня из поместья? — не здороваясь, спросил я.

Требухина жеманно потянулась и, глядя мне в глаза своими чудными лучистыми очами, ответила: