Однако же этот Спартак, похоже, не представлял собой ничего особенного. Ладно, подождем, пока его ранят — или, лучше, убьют на арене. Тогда и посмотрим, насколько храбра эта сучка.

Спартак угрюмо наблюдал за Фортисом. Тот вел переговоры с капитаном торгового судна, и они, похоже, уже почти договорились.

— Ну вот. Теперь едем прямиком в Италию.

Чувство вины за смерть Олинфа и десяти казненных воинов давило как никогда прежде. «Гнить тебе в царстве Гадеса, Котис!»

— Если только корабль не потонет, и мы с ним. — Гетас подавленно смотрел на сверкающую под солнцем поверхность моря. Оно тянулось до восточного горизонта. — Погода сейчас непредсказуема. Буря может налететь в любое мгновение.

— Изменить мы ничего не можем, остается просить богов о защите, — отозвался Спартак. — Привыкай к этой мысли.

Погруженный в собственные мрачные думы, Гетас не заметил его раздражения.

— Я никогда прежде не бывал на этих вонючих кораблях, — продолжал он.

— Приготовься непрерывно блевать следующий день-два. Не понадобится даже плохой погоды, чтобы тебя затошнило, — предупредил Севт. — Достаточно просто находиться на борту. Невозможно угадать, куда проклятый корабль двинется в следующее мгновение — вверх, вниз, вперед, назад, с борта на борт. Все постоянно меняется.

— Ну спасибо, — буркнул Гетас. — Жду не дождусь.

Спартак тоже опасался морской болезни. Во время службы в легионе ему доводилось плавать на кораблях, правда недолго — чтобы доплыть от Малой Азии до юго-восточного побережья Фракии. «Пусть это будет худшей из моих забот!» Заметив приближающуюся Ариадну, он заставил себя улыбнуться.

— Жена.

— Муж, — серьезно отозвалась она.

Поскольку рабы были скованы между собой, Гетас с Севтом не могли дать Спартаку с Ариадной побыть наедине с того самого момента, как они покинули селение. Однако же из вежливости завели привычку отступать на шаг. Сделали они это и сейчас и принялись негромко беседовать. Спартака затопила волна благодарности к товарищам.

— Готов к путешествию? — спросила она.

— В какой-то мере.

Ариадна нахмурилась, подозревая, почему он ответил именно так, но не желая спрашивать.

— Отъезд из Иллирии — это навсегда. Дело не во мне, понимаешь? Я примирился со своей судьбой, — прорычал Спартак. — Я беспокоюсь о тебе! Когда меня убьют, ты останешься одна. Не просто в чужой стране, полной негодяев-римлян, но рядом с Фортисом, который постоянно будет пытаться трахнуть тебя. Я видел, как он смотрит на тебя. Может, все-таки передумаешь? Останешься здесь?

— Это было мое решение. Или ты забыл, что Котис собирался сделать со мной? — При одной мысли об этом Ариадну замутило. — Уйти с тобой — это был наилучший вариант для меня! Куда еще я могла пойти — обратно в Кабиле, к тамошним сварливым старым жрецам? Или к этому мерзавцу, моему отцу? А что касается Фортиса — тьфу! Этот сукин сын получит змею в лицо, если попытается распустить лапы. Нет. Мое место здесь, рядом с тобой. — Надеясь, что ее бравада достаточно убедительна, Ариадна взяла его за руку. — Так пожелал Дионис, — солгала она.

Спартак внимательно взглянул на нее: