— Но как это могло случиться? — вскричал Карбон.

— Оно обесценилось из-за египетского зерна. Это разорение! Я не понимаю, как местные фермеры могут с ним соперничать. Теперь вырастить пшеницу здесь дороже, чем привезти ее за сотни миль. — Иовиан вздохнул. — Я каждый год говорил себе, что все еще исправится, что урожаи в Египте уменьшатся, что боги ответят на мои молитвы. Я занял значительную сумму денег, чтобы удержать нашу ферму на плаву. И что же? Цена зерна упала еще ниже! За последние двенадцать месяцев доходов почти не было, и нет никаких шансов на улучшение ситуации.

— Выходит… — нерешительно произнес Карбон.

— Мы разорены. Разорены. Мой самый значительный кредитор — римский политик Марк Лициний Красс. Ты слышал о нем?

— Да. — «Так, значит, я правильно расслышал».

— По словам его представителя, с которым я имею дело, терпение Красса иссякло. Думаю, это неудивительно. Я задержал выплаты вот уже на три месяца. — Иовиан стиснул зубы. — Но я не могу простить Крассу, что он забирает не только ферму и виллу, но и этот дом.

От этих слов Карбон оцепенел.

— Ты меня слышишь?

Казалось, будто голос отца доносится из какого-то длинного туннеля.

— Карбон, нас выселят отсюда.

«Проклятый Красс!» Юноше едва удавалось сдерживать гнев.

— Выселят?

— Этот дом больше не наш, — мягко произнес отец. — Мы поедем в Рим. Вар примет нас на некоторое время. — Его губы искривились. — Во всяком случае, надеюсь, что примет, когда мы появимся у него на пороге без предупреждения.

Карбона затопило чувство вины.

— Прости, — пробормотал он.

— За что?

— За то, что только и думал, как бы удрать с Пакцием и потренироваться. Я должен был пытаться помочь тебе.

— Боги всевышние, мальчик, ты ни в чем не виноват! — воскликнул Иовиан.

— А что будет с рабами?

— Все теперь принадлежит Крассу, кроме наших личных вещей. Рабы пойдут вместе с домом. — На лице отца отразилось сожаление. — Знаю, как много для тебя значит Пакций.

— Но ты наверняка можешь что-то сделать! — вспыльчиво воскликнул Карбон.

— Я побывал у всех заимодавцев города.

— Нет, я имел в виду — может, ты бы обратился к Крассу напрямую?

— Скорее уж я войду во врата Гадеса и поглажу по голове Цербера. — Иовиан увидел по лицу сына, что тот ничего не понимает. — Красс — само дружелюбие и радость, когда он дает деньги взаймы. А вот когда он решает взыскать долг, то превращается в демона.

— Мерзавец! — пробормотал Карбон. — Погоди немного — я его научу манерам!

— Я не желаю слышать подобных речей, — отрезал Иовиан. — Мы — законопослушные граждане. Кроме того, Красс не сделал ничего неподобающего. Ты меня понял?

Карбон не ответил.

— Карбон!

— Да, отец. — Юноша подавил негодование.

— Тогда иди, — устало велел Иовиан. — Собирай вещи. Мы должны завтра освободить этот дом, и путь до Рима долог.

Карбон умчался в свою комнату и принялся дубасить подушку. Он колотил ее, пока не заболели кулаки. Невозможно было поверить в происходящее. Его мир только что рухнул. Отныне они будут зависеть от милости дяди. Что может быть хуже? Вар был по-своему добрым, но с огромным самомнением и зачастую властным. Карбон живо представил его покровительственный тон и годы беспредельно нудных уроков, которые придется отсиживать, прежде чем стать юристом.