— О чем? — переспросил Чечетов.

— У ворот виллы «духи» бормотали, что завтра будут готовиться к проводам Нурадина. Как я понял, мулла послезавтра собирается выехать из Кабула. Не прогадать бы нам и на этот раз.

— Да, если они снова устроят ему торжественные проводы, как у Раббани, придется идти на прорыв.

— Эх, нет на их голову Серегина, — сжав лежащий на коленях автомат, пробормотал Лебедев, — помнишь его, майор?

Чечетов хорошо помнил капитана Евгения Серегина. Выпускник Тбилисского артиллерийского училища, он остался на кафедре баллистики. Отдал восемь лет подготовке молодого пополнения, а потом написал рапорт о переводе в Афганистан. В штабе армии новоприбывшего капитана определили на должность заместителя начальника артиллерии бригады спецназа. За несколько недель невысокий, худосочный капитан в полевой форме, висящей на нем мешком, и в роговых очках заработал прозвище «Чинуша» не столько за свою внешность, сколько за большой блокнот, куда он записывал все свои замечания по артиллерийскому хозяйству. Дальше было еще смешнее. По приказу начальника артиллерии Серегин составил заявку на боеприпасы. Вместо обычных фугасно-осколочных снарядов, которыми артиллеристы любовно крушили горячие горы Афганистана, он выписал шрапнельно-осколочные снаряды дистанционного подрыва. Боеприпас эффективный, но сложный в применении, поэтому не пользующийся здесь популярностью. Дальше — больше, Серегин составил новые таблицы стрельб и заставил расчеты гаубиц действовать по ним. За каждодневные многочасовые тренировки капитана артиллеристы перекрестили из «Чинуши» в «Дрессировщика». Сам же начальник артиллерии бригады майор Волков, весельчак и любитель посидеть за бутылочкой, Серегина иначе не называл как «Посмешище». Но однажды все изменилось. По данным агентурной разведки стало известно: небольшая группа моджахедов перешла пакистанскую границу и направляется в район Кандагара. Среди моджахедов, по сообщению разведчиков, был один европеец, то ли журналист, то ли шпион (что, впрочем, тогда было одно и то же).

«Лакомый кусочек», — решило командование бригады.

Чтобы сохранить секретность операции, было решено высадить небольшую группу захвата на пути следования моджахедов. Винтокрылый «Ми-8» высадил десять спецназовцев в нескольких километрах от предполагаемой засады. Быстро преодолев по горным склонам расстояние до выхода из ущелья, разведчики стали готовить позицию. Кроме диверсантов Чечетова, Лебедева и семерых бойцов срочной службы, в группу был включен Серегин как артиллерийский корректировщик. На рассвете появились моджахеды, но вместо небольшой группы (которую по замыслу командования следовало частично уничтожить, частично взять в плен, естественно, с европейским гостем) разведчики оказались перед огромным душманским караваном. Десятки навьюченных верблюдов, лошадей, малолитражных грузовиков и сотни вооруженных душманов. Группа захвата оказалась в самом эпицентре этого животно-людского потока.

На всю жизнь Чечетов запомнил, как его тело покрылось липким холодным потом, а низ живота заболел так, будто его саданул кто-то сапогом в пах. Сглотнув подступивший ком, он только и смог произнести: «Пиздец. Что называется, пошли по шерсть...»