* Из институционального раскола получается феодальная раздробленность, поскольку каждый феодал стоит перед выбором, на чьей стороне выступать. Отсюда же - самостоятельность принятия решения как важный элемент культуры европейского сообщества: либо послушание священнику, который может отлучить от церкви, либо сюзерену, который может убить, и непослушание которому не одобряется церковью. И эта проблема выбора на протяжении столетий стояла активно, отсюда происходит культура самостоятельного выбора, сформировавшаяся вовсе не "по природе".
* Также из институционального раскола получается вывод правового управления на совершенно иной, университетский и абстрактный, уровень, в частности, по вопросам о том, как соотносятся божественная и мирская власти: ибо вопрос об отношениях императора и папы также пытались решать правовыми, не-денежными, способами. Из данного обстоятельства также вырастает европейская наука.
* Еще одна особенность Европы, повлиявшая на развитие капитализма - вольные города. При этом ортодоксальная теория их постулирует как взявшиеся как бы из ниоткуда. При этом, пытаясь объяснить их появление, говорят, что эти города унаследовали традицию привилегий с римских времен. Но даже современные историки на н. XXI века утверждают, что это чушь. В действительности схема функционирования италийских городов была больше похожа на аналогичную схему функционирования городов российских: будучи крепостями-поселениями, они ничего не производили: в них, в основном, жили бюджетники и пенсионеры - бывшие легионеры. Как только закончились бюджетники и пенсии, никакой традиции от этих городов не могло остаться. Вольные города взялись, в основном, из войны сторонников папы - гвельфов и сторонников императора - гибеллинов, что уже давно известно историкам. Основу средневекового города составляет княжеское поместье, куда привлекаются ремесленники, купцы, вассалы и т.п. Вольный город появляется тогда, когда феодал становится на одну сторону, а сам вольный город - на другую. И если эта "другая" сторона побеждает, то город наделяется привилегиями и хартией вольностей.
* Приватизация денег как фактор развития капитализма. По поводу него у неокономики существуют лишь догадки. В территориальных империях, с денежным налогообложением, существует феномен слияния власти и собственности (характерный для России н. XXI века): у кого власть, у того и собственность. В этом смысле деньги функционируют, но правило их функционирования связаны с поддержанием социальной структуры: у купца м.б. много денег, но эти деньги не его, а имперские, и определяют его принадлежность в социальной структуре: придет момент, и с него за них спросят: например, на войну или иные нужды. Разумеется, эти деньги хочется приватизировать. Это можно сделать в Европе, где существует дефицит денег: например, осесть в вольном городе, способствуя выкупу города у феодала. Тогда деньги дают политическую власть над городом, вдали от территориальной империи. Но из-за этого деньги отделяются от государственной власти и социальной структуры. Все это есть в истории: в Европе "вдруг" появляются деньги, купцы, ярмарки и банкиры-евреи: откуда они взялись? С "Востока", к которому вполне можно отнести Испанию, которая была форпостом Востока в Зап. Европе.