– Не веришь? – взбесилась Томка. – Ну не верь, дело твое. Врач есть, не ссы, отправлю. Не пойдешь, стыдно? Тоже дело твое. Перейдет в хронику, заколебешься лечиться. Надо идти, Верка, другого выхода нет. Ничё, там и не такое видали, поверь. И не таких!

К врачу пошла, куда деваться. Сдала мазки, и все Тамаркины предположения, конечно же, подтвердились: венерическое заболевание, заражение половым путем. Ну и «приятные» до боли вопросы: сколько у вас было партнеров, когда был последний половой акт, необходимо привести всех или хотя бы всех оповестить.

Всех оповестить, всех привести? Какой-то бред, ей-богу! То, что сейчас с ней происходит, это вообще не с ней, девочкой из приличной семьи, умницей и красавицей, студенткой и молодой матерью. И еще – верной женой.

– Никаких половых партнеров у меня нет и не было, – отрезала она. – А есть законный муж.

– Ну тогда скажите спасибо ему, – усмехнулась докторша. – Да, и имейте в виду: лечение я вам дам. Только вот, если не пролечится он, снова будут последствия, это вы понимаете?

– Не будет, – отрезала Вера. – Последствий не будет.

По счастью, те две недели, пока Вера лечилась, Роберт не появлялся. А когда появился, было не до него и не до выяснений и разборок, не до чего вообще. Потому что накануне погибла Поля – крепко выпив, попала под электричку. Вот так закончилась спокойная и мирная, размеренная жизнь.

И снова начался кошмар. После Полиной смерти окончательно слегла бабушка. С работы пришлось уйти – как справляться с лежачей старухой и маленьким ребенком? Отдала Вадика в ясли, в институт приезжала на полдня, отсидев на семинарах и проигнорировав лекции, летела в Малаховку.

Роберт приезжал, каялся, валялся в ногах. Перелезал через забор и ночевал в беседке. Дверь в дом она не открывала и видеть его не могла.

Так он мотался два месяца, а потом исчез, как корова языком слизала. «Ну и слава богу, не до него», – решила Вера. Ей было так трудно, что в те дни она о муже и не думала. Столько забот и проблем, только бы справиться, только бы не рухнуть.

Как-то справлялась, а куда деваться? И снова по ночам плакала от усталости и страха, и снова и снова спрашивала: «За что? За что такие испытания?»

Бабушка так ослабла, что практически ничего не ела и почти все время молчала, лишь иногда говорила:

– Устала я, Верушка. Так устала, что ничего не хочу, даже жить.

Невыносимо было видеть бабушкины равнодушные и бесконечно уставшие глаза – она словно прощалась. Вера кормила ее с ложки и отводила взгляд.

Бабушка умерла перед рассветом, в четыре утра, а еще ночью Вера к ней вскакивала с бьющимся сердцем – жива? Потом проснулся сын, Вера его убаюкала и уснула. А утром бабушки уже не было.

Как Роберт узнал о ее смерти? Непонятно. Но похоронами занимался именно он. Вера как будто застыла. Вадима забрала Томка – Вера не реагировала даже на сына – покачиваясь, сидела на бабушкиной кровати и, не включая света, смотрела в стену.

После похорон, которые Вера почти не помнила, Роберт остался у нее.

Окаменевшая, замороженная, вытянувшись в струнку, Вера лежала на кровати и смотрела в потолок. Он лежал рядом, гладил ее по волосам, целовал холодные руки и что-то говорил, говорил…