Люди пытались обустроиться, как могли – укрепляли палатки, рыли глубокую яму под отхожее место, а троица тёток чего-то кашеварили возле большого, литров на пятьдесят, котелка на треноге. Смотрелась хозяйственная деятельность неплохо, если не брать в расчёт похоронную атмосферу, царящую в округе.

На подходе нас встретил самый настоящий патруль. Правда, с единственным ружьём на троих, но уж какой есть. Остальные стражники лагеря оказались вооружены чем попало – самодельными дубинками, вилами да топорами. Не дать ни взять – народное ополчение.

Машин попалось на глаза на удивление мало – десятка полтора, в основном внедорожники или старые добрые Жигули. И большинство из них уже приспособили под временное пристанище. Между парочкой были и вовсе натянуты бельевые верёвки, на которых подсыхала выстиранная одежда. Цыганский табор отдыхает.

Внутри условного периметра наш маленький отряд разделился. Бородачи, вернув мне все вещи, включая колун и связку бейджиков, удалились в расстроенных чувствах, а остальные повели меня к местному Стеньке Разину. Обитал он в одной из мелких изб, явно знававших времена и получше. Древесина потемнела, широкие доски на крыше поросли толстым слоем мха, а большинство узких окон было заколочено. Под некоторыми стенами обнаружились вкопанные подпорки. Приусадебных участков вокруг хибарок не имелось, что было очень странным даже для такого маленького хуторка.

– Что это за место? – не удержавшись, спросил я у молодого десантника.

– Егерский кордон был, когда-то, – пояснил Павел. – В нулевых хотели местное охотхозяйство возродить, да не срослось. Мы сюда заезжали иногда, погудеть…

– И откуда вы все?

– Из Илютино, – потемнев лицом, ответил десантник. – Деревня такая. Была.

Я хотел было уточнить, что же такого случилось с целой деревней, но мы уже перешагнули через порог избы. В коротких тесных сенях задерживаться не стали, выпустив наружу сизое облако сигаретного дыма и угрюмого усатого мужика, умчавшегося прочь. Такая продувка оказалась очень кстати, так как внутри было накурено, хоть топор вешай.

Основное помещение не имело перегородок, представляя собой классическое мужское обиталище – голая печь в углу, широкий стол по центру, окружённый самодельными табуретками, а вдоль стен двухъярусные нары в рядочек. Естественный свет, едва пробивавшийся через грязные стёкла окон, дополняла зажженная керосиновая лампа, подвешенная к потолку. От неё во все стороны плясали дрожащие тени.

Местный лидер обнаружился за столом в гордом одиночестве, чертящий что-то на небольшой карте, придавленной пепельницей. Рядышком стоял вполне работоспособный самовар, от которого так и пыхало жаром и несколько щербатых кружек.

– О, чаёк! – Анвар радостно оскалился, обнажив металлические «фиксы», и мигом устроился на одном из табуретов.

Мы с Павлом последовали его примеру, под пристальным взором хозяина хаты.

Сергей Плотников.

Уровень – 0.

На уровень можно было и не смотреть – никто из встреченных мной на улице людей не мог похвастаться даже первым. С магами здесь прям беда какая-то.