…Докурив, Саня почувствовала странную дурноту.

— Что-то мне тревожно, Ян! Давай посмотрим, что там происходит.

— Да что там может происходить? Сейчас Дима заломает алкаша и вернется.

Но ей не сиделось. Сказав Колдунову, что он может поступать, как ему угодно, она отправилась в отделение. Колдунов, конечно, потащился следом.

Войдя в коридор, она сразу увидела Миллера. Он почему-то сидел на полу, а вокруг него суетились сестры с растерянными лицами. Возле поста клинический ординатор Чесноков крепко держал в объятиях какого-то мужичонку, судя по больничной пижаме, пациента.

— Что случилось? — спросила Саня, но ей никто не ответил.

Зато Колдунов понял все моментально.

— Каталку, быстро! — прикрикнул он на сестер, принимая у них заваливающегося на бок Миллера. — Саня, не спи! Меряй давление, и в операционную.

Как во сне, она взяла с поста тонометр и надела манжету на руку Миллера. Из сбивчивых объяснений медсестер удалось понять, что профессор, пытаясь унять пациента, впавшего в белую горячку, получил от него удар ножом в живот. На шум прибежал Чесноков и быстро обезвредил больного.

— Охрану вызвали? — спросил Колдунов, укладывая Миллера на каталку.

— Да, — отозвался Чесноков, по-прежнему удерживая пациента, — вот же они бегут.

В конце коридора показались два дюжих паренька в черной униформе. Сразу оценив ситуацию, они подбежали прямо к Чеснокову и забрали у него мужичонку.

— Давление восемьдесят на шестьдесят, — сказала Саня.

От страха за жизнь Миллера она еле ворочала языком и с трудом соображала. Ее мозг просто отказывался воспринимать действительность, в которой Миллер был опасно ранен и мог умереть. Ведь еще десять минут он мирно выпивал с ними в своем кабинете и рассказывал анекдоты!..

Глядя, как Колдунов аккуратно снимает с него рубашку и брюки, она чувствовала непреодолимое желание отвернуться и убежать. Она не могла, просто физически не могла видеть страдания человека, едва не ставшего ее мужем…

— Дима, ты как? — спросил Колдунов, осторожно его осматривая. — У тебя рана в проекции селезенки. И давление низкое. Сам понимаешь, ножевое ранение — это тебе не баран чихнул. Поедем-ка в операционную.

— Ты думаешь, не обойдется?

— А сам-то ты как думаешь?

— Ну… Ян, только умоляю, без лишнего шума. Конечно, если я лапти откину, без уголовного дела не обойдется, но если выживу, так лучше бы милицию не впутывать. Мужик же не виноват, что на него психоз накатил. Это меня по идее судить надо, что я не сумел вовремя распознать белую горячку.

— Успокойся. Шума мы поднимать не будем, и ты не умрешь. Ты с профессором имеешь дело, а не с дояркой из колхоза. Да и анестезиолог у нас с тобой самый лучший… Да, Санечка? Сейчас, она только в руки себя возьмет.

Колдунов сильно дернул ее за ухо, но она продолжала стоять возле каталки, бессмысленно глядя на лицо Миллера, в котором не оставалось ни кровинки.

— Да твою мать! — заорал на нее Колдунов. — Приди же в себя! Звони в операционную, говори, что мы едем!.. Работаем, работаем!

Саня очнулась и бросилась к телефону.

Она позвонила в операционную и распорядилась готовиться к экстренной лапаротомии. Потом набрала службу крови: Миллеру могло потребоваться переливание. Теперь нужно было срочно раздобыть Колдунову рабочий костюм.