– Ты что, совсем тупая? – фыркнула девчонка.

– Но так нельзя! – Марго постаралась не обращать внимания на ее грубость. – На стройке детям нечего делать, здесь опасно. Если нет родителей, тогда тебе надо жить в детском доме. Там тебя будут кормить, дадут нормальную одежду…

– А ты сама-то пробовала в детдоме жить? – парировала девочка. Она совсем по-взрослому посмотрела на собеседницу: в ее взгляде читалось превосходство и презрение. – Ты хоть знаешь, как там?

Марго обескураженно замолчала, развернулась и пошла прочь, забыв про воду. Здесь, на стройке, она чувствовала себя ужасно неуютно и вообще не понимала, как ей вести себя с этими людьми, которые с изумлением и явной антипатией глядели на нее, слоняющуюся туда-сюда в поисках проклятых труб. Они ей явно не были рады. Даже эта странная девчонка и та обращалась к ней на «ты», и у нее, Маргариты, не хватило духу поставить ее на место. Что уж говорить о Георгии, Боцмане, как она уже начала его про себя называть. Они все здесь какие-то слишком простые. Конечно, она пока не в том возрасте, чтобы все вокруг обязательно обращались к ней на «вы», но здесь она все-таки на работе, а значит, хорошо бы вести себя повежливее… Но это скорее касалось Боцмана, а не девчонки. От той-то чего ожидать, тем более если она действительно бездомная бродяжка. А почему бы и нет, мало ли таких в Москве… Наверное, дочка каких-нибудь алкоголиков или наркоманов. Живет она, видите ли, здесь! А если на стройке с ней что-нибудь произойдет? Кто будет отвечать? Прораб? Главный инженер? Или, не дай бог, папуля, как владелец компании? В юридических вопросах Марго совсем не была сильна и ответа на этот вопрос не знала. Но в чем была твердо уверена – так это в том, что девчонке нечего ошиваться на стройке. Таким место в детдоме. Может, там и не очень хорошо, но лучше же, чем бродяжничать и подводить под монастырь фирму отца. Маргарита решительно вскинула голову и застучала каблучками по деревянным мосткам.

Она хотела сразу поговорить о бродяжке с начальником, но того не оказалось на месте. И до вечера подходящий случай так и не представился. Георгий целый день носился по стройке, как угорелый, в прорабской не появлялся, Марго видела его только издали, на территории, но понимала, что он занят и ему сейчас не до нее. Лишь вечером Боцман заглянул в вагончик, увидел, что стажерка сидит, склонившись над бумагами, и ломает глаза, пытаясь разобрать, что же это такое накорябано в накладной.

– Ты чего еще здесь торчишь? – рявкнул он. – Дуй домой, рабочий день окончен!

И исчез, не дожидаясь ответа. Правда, и Марго долго уговаривать не пришлось. Она тут же подорвалась, села в свою машинку и рванула домой. А по дороге, пока тащилась по МКАДу, не удержалась, позвонила папочке и отчиталась, как прошел первый рабочий день. И прямо расцвела от счастья, когда услышала в трубке:

– Ну, ты молодец, Ритка! Не ожидал, честно говоря…

Они поболтали еще некоторое время, обсудили пенсионеров-активистов, Боцмана-начальника и работу с накладными. А в конце разговора Марго осторожно спросила: