И еще одна знакомая нам пара проводила этот вечер вместе. Это пенсионеры Иннокентий Федорович и Леокадия Альбиновна, активисты движения «Скажем «НЕТ!» незаконной стройке!». Конечно, они не праздновали Валентинов день, – их, наоборот, свела сегодня общая нелюбовь к этому заграничному празднику. Ну сколько же можно все с Запада перенимать! Будто у нас нет своих хороших праздников, фильмов или традиций. Это же безобразие, что творится: по телевизору сплошные боевики, едят все вокруг какие-то хот-доги да сэндвичи, даже надписи на магазинах сплошь на нерусском языке, будто ты не в Москве, а в Америке. То ли дело раньше… Куда дели пирожковую, что располагалась напротив Библиотеки имени Ленина? А бассейн «Москва»? А лодки на пруду в Парке имени Горького? А кафе «Космос»? Какое там было мороженое, объедение! Тема это благодатная, развивать ее можно до бесконечности. Чем пенсионеры и занимаются под куриные котлетки с картофельным пюре да коньячок. Врач, конечно, запрещал, но что уж там, по чуть-чуть сегодня было можно. Все же какой-никакой, а праздник.
А вот кто 14 февраля был совсем один – так это Королева Марго. Она из принципа осталась в этот день дома, ей совсем не хотелось никуда выходить, даже на улицу. Там повсюду, куда ни глянь, одни милующиеся парочки гуляют. Когда у тебя на душе скребут кошки, вид чужого счастья действует на нервы. Марго заперлась в своей квартире и смотрела «Доктора Хауса». Почему-то Доктор Хаус очень напоминал ей Боцмана. Не внешне, разумеется, но уж по характеру – точно.
Только ничего этого влюбленная парочка – Адъян и Маричка – не видела. Они видели лишь друг друга, и никто третий им был не нужен. Как не нужно было им умение видеть сквозь стены – они и без того в эту минуту напоминали ангелов…
В старой церквушке было тихо и сумрачно. Пахло ладаном. Желтым дрожащим пламенем мерцали перед иконами свечи. Маричка, поправив на голове платочек, несмело подошла к почти скрытому за окладом потемневшему образу, зажгла свечку, поставила в свободную ячейку бронзового подсвечника. И заплакала, беззвучно молясь. Язычок пламени трепетал и упорно тянулся вверх – совсем как ее надежда.
Что там скрывать, Маричка давно уже всерьез подумывала о том, что Адъян может быть хорошим мужем не только неведомой азиатке, тоже исповедующей религию Будды. Но и ей, вполне определенной девушке, родившейся в закарпатской деревне. Она не сомневалась: с таким мужем, как Адъян, – добродушным, отзывчивым, трудолюбивым, непьющим, надежным – ей будет хорошо. Да и не в этом даже дело… А в том, что они давно любят друг друга. Любят – но вместе быть не могут. Разве можно жить семьей без венчания? Это ведь грех… Но и венчаться с нехристем тоже нельзя, а менять веру Адъян не станет. Остается только надеяться на чудо, надеяться и молиться…
Маричка так глубоко погрузилась в свои переживания, беззвучно шевеля губами и смахивая слезы, что даже не заметила пожилого священника, неслышно приблизившегося к ней.
– Что у вас случилось? – негромко спросил он. – Какое-то горе? Вы так безутешно плачете…