- Командующий войсками Забайкальского края генерал-лейтенант Семенов! Примите послание от Правителя Дальне-Восточной России генерала от инфантерии Каппеля!
Иван Иннокентьевич взял чуть дрожащей рукой конверт, распечатал и увидел на бланке телеграммы, покрытом печатями, ряд строчек. Он не поверил глазам, прочитал текст еще раз. В голове промелькнула мысль, что от таких предложений отказываются наотрез, не раздумывая ни минуты. Но всего три слова в конце текста резко обратили его мнение на противоположное, даже пришлось прикусить губу до крови. От такого Иван Иннокентьевич никогда не бегал в жизни - можно отказаться от славы и денег, но не от долга перед родиной и собственной чести.
- Я принимаю на себя обязанности «товарища» председателя Совета Министров Дальне-Восточной России, - чуть прерывистым голосом произнес Серебренников – в Омске ему приходилось выполнять и ранее функции заместителя председателя правительства, быть «товарищем» Вологодского, когда тот пребывал с миссией на Дальнем Востоке. Так что все снова вернулось на круги своя – и Серебренников чуть виновато посмотрел на встречавших его знакомых, заметив, что настороженность и тревога в их глазах совершенно пропала. Они поочередно сами представились ему уже вполне официально, как министры будущего «делового» Кабинета ДВР, обменявшись крепкими дружескими рукопожатиями.
Тут Иван Иннокентьевич увидел выражение крайнего смущения, промелькнувшее на лицах коллег, и поймал их взгляды, направленные в сторону, прямо за его спину. Машинально обернувшись следом за ними, Серебренников посмотрел и невольно покраснел – милая Александра Николаевна несла большую корзину с выстиранным бельем, чуть склонившись на бок от ее тяжести. Он ведь должен был ей помочь, но совершенно забыл с этой пафосной встречей, устроенной ему здесь. Иван Иннокентьевич непроизвольно сделал шаг вперед, и остановился, совершенно растерявшись, не зная, как поступить в такой неловкой ситуации.
И увидел, как побагровел атаман Семенов от едва сдерживаемой ярости – генерал так свирепо глянул на двух своих офицеров, что стояли на отдалении, так бешено сверкнул глазами, что те молниеносно оценили полученный молчаливый приказ. Оба поспешили к супруге Серебренникова, один очень галантно выдернул из рук опешившей женщины корзину, другой, бережно и почтительно поддерживая под локоть, помог подняться в вагон. Немая сцена затянулась на полминуты, и Серебренников очнулся от нарочито уважительного голоса Григория Михайловича, лицо которого уже вернуло себе первоначальный цвет, только никаких веселых искорок юмора в глазах у генерала не было и в помине. Атаман Семенов подчеркнуто почтительно отдал воинское приветствие, приложив ладонь к папахе:
- Ваше высокопревосходительство, прошу принять парад почетного караула, в честь вашего прибытия представленного местным гарнизоном!
Как во сне Иван Иннокентьевич выслушал рапорт седоусого полковника, мимо него, и в метре за его спиною замерших министров с атаманом, чеканя шаг, прошли два взвода из казаков и солдат. Пришел Иван Иннокентьевич в себя только в чешском вагоне, где весьма предупредительные чехи и ловкие семеновские адъютанты помогали супруге собрать имущество. Груда непонятно откуда взявшихся баулов исчезла в мгновении ока, а к нему подошел капитан Мрачек и тихо произнес: