- Большевики действуют уже по привычке, брате-генерал, - усмехнулся Прхала, - считают, что если немного усилить нажим, то мы снова отойдем с занятых позиций, оставим им станцию и даже бросим несколько эшелонов с интендантурой. А дальше красные снова двинутся в обход, произведут очередное давление, затем последует новый бой и обычное в такой ситуации наше отступление. По-моему, сейчас начнется третья атака, самая сильная будет – противник ввел в действие все свои резервы…

С крыши станции в бинокль было хорошо видно, как, обтекая насыпь с двух сторон, проламываясь через кустарники и небольшой лесок, двинулись перебежками неожиданно густые цепи красных. Их поддерживала артиллерия – над позициями чехов вспухли редкие белые облачка шрапнели - стреляла от силы парочка орудий, и, судя по всему, советская батарея испытывала острую нужду в снарядах, что было вполне объяснимым. Преследование большевики вели безостановочно и напористо, а потому, как и отступавшие от них белые, бросали все, что затрудняло стремительное продвижение вперед – в первую очередь орудия, и, соответственно боеприпасы к ним.

«Вот теперь пора, можно и нам начинать!»

Сахаров скривил губы в злой ухмылке, и, прижав к уху трубку полевого телефона, связист в это время лихорадочно прокрутил на аппарате ручку, приказал громким голосом, чтобы на том конце провода расслышали сказанные под грохотом канонады слова:

- Дать сигнал на бронепоезда! Открыть беглый огонь!

Прошло только полминуты и над головами полетели снаряды, сзади послышался чудовищный грохот от залпов сразу восьми батарей – без малого три десятка орудий, вся артиллерия группы - полевые трехдюймовые пушки, четыре 48-ми линейные гаубицы и две шестидюймовые мортиры полностью накрыли взрывами атакующую красную пехоту.

Словно чудовищный силы смерч прошелся по вытянутому на несколько верст полю. В небо полетели вывороченные взрывами деревья, куски человеческих тел, поднялась густая завеса из снега и дыма. Орудия все грохотали и грохотали, развив максимально допустимую скорострельность, снарядов сейчас не жалели, подвезя из Иркутска целый эшелон боеприпасов. А потому позиции были заранее подготовлены, произвели пристрелку, определив квадраты и время переноса на них огня.

Одновременно с беглым артобстрелом затрещали десятки станковых и ручных пулеметов, совершенно неожиданно для красных. Доселе они либо молчали, либо посылали в наступавших бойцов скупые очереди, больше подзадоривавших и зливших противника, чем наносящих ему реальные потери. А вот это уже начался не бой, а самая настоящая бойня, похожая на безжалостную мясорубку войны с германцами. Тогда массированно примененная немцами артиллерия поднимала взрывами снарядов, сидящих в окопах русских пехотинцев целыми полками.

- Я такое только в Галиции видел, летом шестнадцатого, когда вы сами наступали на австрийцев, - пробормотал полковник Прхала, но русский генерал его услышал и громко произнес:

- Я тоже не видел за последние два года такого зрелища! Сейчас большевики понесут чудовищные потери – в чистом поле от шрапнели и гранат укрыться негде. Да еще наши пулеметы…