Ленин засмеялся, вот только смешок вышел клокотавшим, как хрип полузадушенной птицы. Вождь давно хворал, но тут чрезвычайно оживился и энергично потряс крепко сжатым кулачком. Владимир Ильич лишь позавчера приехал в Кремль, так как все время находился в Горках под постоянным присмотром врачей. Но события прошедших дней своим неприятным ходом потребовали от него немедленного участия, тут короткими визитами или звонками было не обойтись…
Последнюю неделю вести с фронтов приходили весьма скверные. На юге кубанские и донские казаки при помощи «добровольцев» стали оказывать яростное сопротивление, степь подсохла, и казачья конница, превосходя по численности красную, начала активно рушить коммуникации, врываться в тылы, приводя их в состояние неразберихи. Несмотря на охрану, подрывались мосты, железнодорожные пути разрушались, что серьезно дезорганизовывало красные войска и без того обескровленные длительными многомесячными боями – в полках осталось по двести-триста бойцов, в дивизиях едва три-четыре тысячи «едоков», штыков и сабель едва четверть от этого числа. И это несмотря на постоянное вливание в их ряды «иногородних» Кубанской области и крестьян Ставрополья. Первоначальный энтузиазм новобранцев, после чудовищных потерь, сменился массовым дезертирством – воевать с озверевшими казаками никто не желал.
Троцкий, как никто другой, отчетливо понимал, что пройдет еще неделя-другая, и красноармейцы или побегут, либо начнут дезертировать или перебегать на сторону противника – уже были отмечены случаи массовой сдачи крестьян. Да и казачья агитация стала действовать на новобранцев разлагающе – Рада приняла решение о наделении «иногородних» паями, если те возьмут в руки оружие и поддержат казаков. Такое уже было на Дону, когда часть так называемых «коренных крестьян» поддалась на посулы донского атамана Краснова осенью 1918 года. Да еще эта проклятая Сибирь привнесла смуту, обещая поставку оружия белым и казакам, да еще передачу значительной суммы, на десятки миллионов золотых рублей.
«Идиоты! Это золото было почти в наших руках, а теперь из-за него начались неприятности. Воскресший генерал Каппель правильно его применил, не трясся над ним как Колчак – теперь сибирское кулачество немало проблем принесет, так просто их оттуда не выковырнуть. Ничего, покончим с югом, примемся за Сибирь и север. Сейчас Заполярье трогать никак нельзя – Каппель этого от нас только и ждет, сразу навалятся крупными силами и сорвут нам все хлебозаготовки. Эх, из-за нескольких нетерпеливых идиотов в Иркутске такие проблемы заполучили!»
- Крым нам сейчас не взять – Врангель туда всю свою армию перебросит с Кубани, и будем долбиться лбом, как баран в ворота. Нет, батенька, тут ловчее надо быть. Дам поручение Феликсу Эдмундовичу буржуев недобитых побольше собрать, полмиллиона… нет, миллион нужен. Стариков собрать, всяких там камергеров и коллежских асессоров, дамочек покрикливей, кадетов малолетних, что волчатами на победивший пролетариат смотрят – и в Крым их до лета эшелонами отправить. Пусть барон их принимает – они ему все припасы, как саранча, кхе-кхе… подъедят. И не взять их он тоже не может – свои же монархисты и сбежавшие на юг буржуи не поймут, и роптать сильно будут. Так что голод их к осени терзать начнет, а хлеба у них нет, не садят пшеницу в Крыму. И в Мурмане эту штуку тоже можно проделать…