Поплавала еще.

Что ей прежде нравилось в плаванье – исчезновение. В воде она была так сосредоточена, что не думала больше ни о чем. Любые заботы о школе или доме исчезали. Искусство плавания – пожалуй, как и любое другое искусство – заключалось в чистоте мысли. Чем больше сосредоточиваешься на своей деятельности, тем меньше думаешь о чем-то еще. Ты вроде как перестаешь быть собой и становишься тем, что делаешь.

Но сосредоточиться оказалось трудно, так как Нора почувствовала боль в руках и груди. Она поняла, что плавает уже давно и, вероятно, пора выходить из бассейна. Увидела табличку. Плавательный бассейн Бронте-Бич. Смутно вспомнила Дэна, который побывал в Австралии после университета и рассказывал об этом месте: название отложилось в ее памяти – Бронте-Бич, ведь это было нетрудно. Джейн Эйр[33] на серферной доске.

Но сомнения подтвердились.

Бронте-Бич в Сиднее. Тогда это явно не Байрон-Бей.

Это значило одно из двух. Либо Иззи в этой жизни жила не в Байрон-Бей. Либо Нора жила не с Иззи.

Она заметила у себя загар цвета светлой карамели.

Конечно, трудность в том, что она не знала, где ее одежда. Но затем вспомнила о пластиковом браслете с ключом.

Пятьдесят семь. Номер ее шкафчика – пятьдесят семь. Она нашла раздевалку и открыла приземистый квадратный шкафчик, обнаружив, что в этой жизни одежду, как и часы, она выбирала пеструю. У нее была футболка с принтом из ананасов. Ананасовое изобилие. И джинсовые шорты цвета фуксии. И клетчатые балетки.

«Кто я? – гадала она. – Ведущая детской телепередачи?»

Крем от загара. Бальзам для губ с привкусом гибискуса. Вот и вся косметика.

Натягивая футболку, она заметила пару отметин на руке. Шрамы. Тут же задумалась, не нанесла ли она их сама. Еще была татуировка пониже плеча. Феникс и пламя. Ужасная татуировка. В этой жизни у нее явно не было вкуса. Но с каких пор вкус как-то соотносился со счастьем?

Она оделась, вынула телефон из карманов шорт. Модель оказалась не такой новой, как в ее замужней-жизни-в-пабе. К счастью, отпечатка пальца для снятия блокировки хватило.

Она покинула раздевалку и пошла по дорожке вдоль пляжа. День был теплым. Может, жизнь автоматически становится лучше, когда солнце в апреле светит так бойко. Все казалось ярче, разноцветнее и живей, чем в Англии.

Она увидела попугая – небесно-синего ара с ба-наново-желтой грудкой, который сидел на спинке скамейки. С ним фотографировалась пара туристов. Велосипедист, похожий на серфингиста, проехал мимо, держа в руке оранжевый смузи, улыбнулся и сказал: «Привет».

Совершенно очевидно, что это не Бедфорд.

Нора заметила, что что-то происходило с ее лицом. Она – как это могло быть? – улыбалась. Сама себе, а не потому, что от нее кто-то этого ждал.

Она заметила граффити на нижней стене, надпись: МИР В ОГНЕ, и другую: ОДНА ЗЕМЛЯ = ОДИН ШАНС, – и ее улыбка исчезла. В конце концов, другая жизнь – это не другая планета.

Она понятия не имела, где живет и чем занимается и куда должна идти после бассейна, но в этом и заключалась свобода. Существовать без ожиданий, даже своих собственных. Пока шла, она вбила в Google свое имя и добавила: «Сидней», чтобы проверить, не найдется ли чего.