Тут уж как повезёт, если рана не смертельная, уйдёт, и ни сил, ни времени догнать его уже не хватит. Да и даже при смертельной то ране, пока кровью совсем не истечёт, сколько всего вёрст отмахать сможет! Вот и поглядим…

–Волчок, вперёд, взять! –и Андрей направил молодого пса по кровавому следу.

Кровенило, однако, хорошо. Видать, внутренние органы были задеты, и Сотник легко побежал на звук лая Волчка.

Тот заливался где-то на месте, не перемещаясь и явно был совсем недалеко.

Пройдя буквально стрелища два или три по подлеску, охотник увидел лежащего лесного великана, а возле него скачущего и звонко лающего Волчка.

Да, удачный выстрел, видно, сердце задето, от того он и ушёл недалеко. Теперь следовало освежевать да разделать добычу, пока она ещё тёплая, и разжечь костерок. Работа и сама-то по себе долгая, а впереди ведь ещё тащить всё на себе нужно.

Зато мяса теперь и артели, и себе надолго хватит. Одной головной боли–как и чем всех накормить, стало меньше, и пора ему звать помощников.

Андрей подозвал к себе Волчка и, строго подтянув его к себе, приказал: «Волчок, домой, домой, я сказал! Иди к Митяю! –и уже повязав к его ошейнику пучок волос с гривы добычи, направил в сторону дома.

Волчку явно не хотелось уходить. Ведь тутбыло так интересно, и заманчиво пахло кровью добычи. Но приказ хозяина был строгий и недвусмысленный и он, прижав уши и бросив укоризненный взгляд на Андрея, потрусил в сторону дома.

Где-то через час, когда большая часть туши уже была освежевана, прибыла и транспортная команда с санками и с Волчком на перевязи. Все споро взялись за дело, и примерно ещё через пару часов на утоптанной полянке о произошедшем напоминало только большое кровавое пятно.      Неярко светили угли догоревшего костра. Да вдаль уходила цепочка следов пяти взрослых и одного маленького мужчины с собакой. В логу же снова остались хозяевами звери и на поляну первой выскочила рыжая плутовка.

Пир.

К вечеру, прибрав всю дичину да развесив её в сенях, хозяева принялись готовить свежатину.

В печи жарилась в гусятницах лосиная печень и мясо. В латке–глиняной продолговатой сковороде с крышкой, парился в собственном соку язык. В большом медном десятском котле бурлил бульон на рёбрах, и томились в горшках овощи.

Уже в какой раз Ослопя с близнецами сглатывал густую тягучую слюну. Совсем ведь мочи нет уже тюкать топором. Эвон как животы сводит от таких-то вот запахов. Просто пытка какая-то! Но старшина был неумолим: солнце ещё не село. «И так день короткий, что клюв воробьиный, за работу, лодыри!» И опять приходилось тесать топором, да ошкуривать брёвна и доски скобелем.

Наконец, на крыльцо вышел Сотник.

Постоял, оглядел стройку спокойным и слегка прищуренным взглядом. Подмигнул лукаво Ослопе, взиравшего на него с детской непосредственностью и мольбой с самого своего верхнего венца сруба. Прокашлялся степенно. Поклонился слегка в сторону артельного. И важно так пророкотал:

–Мужи мастеровые, честные да умелые, прошу вас в избу пройти, да отведать от души и с тщанием сготовленную хлебосольными хозяевами убоину лесную! А буде на то разрешение и благословение уважаемого старшины вашего, великого да знатного мастера по плотницкому и столярному делу Луки Мефодьевича Тесло, то и отпить медов хмельных, да пива свежее сваренного!»