Впоследствии, став командиром, я нередко мысленно возвращался к годам своего старпомства, с радостью и теплотой вспоминая боевых товарищей, всех без исключения. Даже тех, кто пытался схитрить, слегка сократив время сырой и противной вахты «визуальным обнаружением» «нимродов» или «орионов» (самолеты базовой патрульной авиации соответственно Великобритании и США с Норвегией). Соображения скрытности - главного тактического свойства подводной лодки - в этом случае требовали «срочного погружения» и последующего маневра уклонения, но уже в подводном положении. А значит в тепле и комфорте. Бог им судья. Не все же, подобно Нельсону, укачиваясь, сохраняют способность мыслить и бороться, в том числе со своими слабостями. Но больше всего я испытываю благодарность по отношению к своим командирам, капитанам 2 ранга: Червакову Валентину Федоровичу («С-11») и Головко Виталию Семеновичу («С-28»), которые своим профессионализмом, а, главное, прекрасными человеческими качествами, четко прочертили для меня будущую стезю и линию поведения. Оба строили все на доверии к людям, а те изо всех сил старались их не подводить...
Но вернемся на землю, в Видяево. Как искренне переживал весь поселок, когда «сарафанное радио» приносило весть, что на одной из лодок боевой службы авария или, не дай бог, кто-то погиб. Всех сплачивал дух цеховой солидарности, жены офицеров аварийной лодки окружались вниманием и заботой.
Один из таких случаев произошел на борту «К-77» 35-й дивизии подводных лодок, возвращавшейся с боевой службы в Атлантике в канун 1976 года. Во время пожара в одном из отсеков была задействована система объемного пожаротушения ЛОХ. Пожар удалось потушить, но от отравления фреоном, использовавшимся в качестве огнегасителя, погибли офицер и старшина. Слухи о происшествии мгновенно достигли Видяева, и те две недели, что понадобились лодке, чтобы преодолеть расстояние от Бискайского залива до дома, запомнились надолго. Одним из офицеров лодки был мой друг, и увидев его, сходящим по трапу в абсолютном порядке, я был несказанно счастлив. Но возвращение корабля сопровождалось не только слезами радости. Тела погибших не предали морю по старинному обычаю, а бережно доставили (в провизионной морозильной камере) на родную землю. Командование сделало все, что было в их силах, дабы воздать последние почести погибшим. Капитан-лейтенант Анатолий Кочнев был похоронен неподалеку от Видяево на кладбище близ военного аэродрома Килп-Явр, где уже покоился его отец - летчик-испытатель. Тело старшины Пауля Тооса было препровождено на родину - в Эстонию.
Временами, впрочем, наблюдались и другие проявления внимания. Помню, как-то в ночь на Новый год из-за несчастной любви повесился капитан-лейтенант. Доставленный к месту происшествия начальник политотдела эскадры с прочувствованной скорбью изрек фразу, назавтра облетевшую весь поселок:
- Ну, как же он так?… Как же он так повесился? С 31-го на 1-е. Теперь на весь год замечание…
О корабельных замполитах мы еще поговорим, хочу лишь, справедливости ради, отметить, что среди них была масса достойнейших людей. Чаще всего они действительно помогали сплачивать экипаж и поддерживать в нем высокий боевой дух. Порой приходилось удивляться, откуда в «комиссаре» такой задор, тем более, что предшествующие пару-тройку лет он простучал в «козла», исполняя должность бригадного или дивизионного «комсомольца». Так что попытка голливудских мифотворцев, да и не только их, малевать образ замполитов исключительно черной краской, выглядит, по меньшей мере, некорректно.