Мне в принципе-то не в падлу, грубо говоря, какая разница – просто убивать этих или убивать в пользу кого-то. Вопрос, что я с этого получу…

– Аль-хамдулиЛлях Раббиль-‘алямин, аллязи ат’амана ва сакана ва джа’алана мин аль-муслимин[158], – произнес амир Ислам положенное после еды ду’а. – Слава Аллаху, по воле которого мы сидим друг напротив друга, забыв старые раздоры и обиды. Пусть Аллах благословит нас и всех правоверных на этой земле и даст нам мир.

Я только молча усмехнулся.

– Я знаю про вас… – сказал амир Ислам. – Мои люди даже занялись торговлей… некоторые. В конце концов глупо гонять машины гружеными только в одну сторону, верно?

– Еще глупее гонять их груженными чем-то менее ценным, чем героин, верно? – в тон моему собеседнику ответил я. Тот провел ладонями по щекам.

– Все в воле Аллаха, мой друг. Все в воле Аллаха.

– Вряд ли я могу назвать себя вашим другом, уважаемый.

Амир нехорошо улыбнулся, и у меня появилось тягостное чувство, что я чего-то не знаю, и козыри – не у меня на руках.

– Враг моего врага, мой друг, но и друг моего друга – тоже мой друг, верно?

– О чем вы?

– Господин Крайс, ваш наниматель. Думаю, он сам уже забыл, на какие деньги его семья начинала бизнес.

– Если вы полагаете, что таким образом сможете перевербовать меня, то глубоко заблуждаетесь, сударь.

– Полно вам… – Амир Ислам сложил руки в замок перед лицом, как будто перед какой-то странной молитвой. – Я просто излагаю те факты, которые вы не знаете. Вы и про мою семью ничего не знаете, верно?

– А что я должен знать?

– Многое. Многое. Но прежде всего передайте привет господину Крайсу, когда встретитесь, хорошо.

– От кого?

– От Фарука Алди. Он поймет.

Мне хотелось встать и уйти. Но я знал, что это будет проигрышем.

– К вашему сведению, сударь, – сказал я, – даже если господин Крайс когда-то брал у вас деньги, это ничего не значит. Основа его состояния – деньги, полученные от продажи людям остро нужных им вещей.

– Как говорят – я готов дать отчет в каждом заработанном мной миллионе, кроме первого?

– Именно. Я не собираюсь предавать своего работодателя.

– О Аллах, да кто говорит о предательстве. Речь о тех вещах, которые вы должны знать. Полагаю, главное, что вы должны знать, – историю моей семьи, а не семьи господина Крайса. Зная ее, вы сможете понять, почему я разговариваю с вами, и поверить мне.

– Я вряд ли смогу поверить вам.

– Я выбрал неточное слово. Сотрудничать – так будет точнее.

…

– Так вот, мой отец, Фарук Алди, был бизнесменом и банкиром в Ливане. Бизнесменом и банкиром, который своими глазами видел гражданскую войну в Ливане. Он своими глазами и из рассказов доверенных лиц видел все то, что происходило на моей родине на протяжении более чем пятнадцати лет.

Амир сел прямее, смотря мне в глаза.

– Именно тогда мой отец понял, насколько велик заряд гнева и ненависти, который скопился в людях. Насколько они готовы жертвовать собой ради нескольких слов в засаленной книжонке, обещающей им место в раю. Он понял, что со временем это не пройдет, будет только хуже и хуже. Он понял, что это будет распространяться.