Разбудил его невежливый толчок в бок, проснувшись, он увидел незнакомого ему моджахеда с автоматом.

– Ты Сулейман Фергани?

– Да.

– Амир хочет тебя видеть…

У дома несли охрану личные телохранители амира, их было трое, и у них были необычные винтовки – американские карабины «Кольт» М4А1, настоящие. Это оружие они получили из рук американцев, когда служили в афганском спецназе. Потом из него же они начали убивать американцев. Амир взял их в свой личный джамаат, потому что они были не среднеазиатами и не кавказцами, а пуштунами и местных, русскоговорящих, откровенно недолюбливали. Амир общался с ними на пушту, которому выучился в лагере подготовки боевиков в провинции Хорог.

Один заступил дорогу.

– Сдай оружие.

Сулейман сдал автомат и пистолет. Последний он нашел в разгромленном селении залимов и взял себе. Боевик ловко обыскал его и отступил.

– Проходи.

Сулейман зашел. Амир Дарго стоял за столом, увидев Сулеймана, он достал пистолет и направил на него. Так они молча простояли несколько секунд.

– Где ты и твои люди были этой ночью? – спросил амир.

– Ходили на акцию, – ответил Сулейман. Он не видел за собой никакой вины.

– На акцию с Абу Абдаллахом?

– Да, эфенди.

– И Абу Абдаллах был с вами?

– Да, и его люди тоже.

– И что вы делали?

– Воевали с залимами, нарушившими договор.

Амир Дарго какое-то время смотрел на Сулеймана, пытаясь, видимо, определить, искренен он или нет, потом положил пистолет на стол и устало сказал:

– О Аллах… какой ты глупец.

…

– Что тебе сказал Абу Абдаллах? С кем ты воевал прошлой ночью?

– Он сказал, что это залимы, и они разграбили караван, который шел на помощь моджахедам, эфенди…

Амир Дарго почему-то посмотрел на потолок.

– Сколько вас было?

– Тридцать человек.

– А другие джамааты были? Помимо твоих?

– Нет, эфенди…

– А ты не задался вопросом, почему их не было?

…

– Вы разгромили и вырезали селение узбеков. Да не простых узбеков, а тех, что пришли из Афганистана. У Абу Абдаллаха с ними кровь, но по решению Шуры моджахедов все распри должны быть забыты до тех пор, пока мы не разберемся с пришедшими на нашу землю кяфирами. Никто из амиров не пошел бы на такое ни за какие деньги. А ты пошел – и теперь ты кровник и узбеков, и афганцев, потому что эти узбеки и афганцы держатся вместе, местные узбеки не любят афганских узбеков. Сколько он тебе дал?

Сулейман опустил голову.

– Говори…

– Десять тысяч.

– И всего-то? Молодец – за десять тысяч повесил на воротник кровников.

– И четыре пулемета.

Повисло тяжелое молчание.

– Ладно, всем нам отвечать перед Аллахом. Тем более что эти узбеки и в самом деле занимались всяким зульмом тут и харамом торговали. Ты кому-то говорил про то, что ходил с Абу Абдаллахом ночью?

– Нет.

– И не говори. В конце концов мало ли кто там мог быть. А если узбеки будут требовать шариатского суда… за ними тоже много всякого числится, как бы им самим под шариатский суд не попасть. Короче говоря, все понял?

– Да, эфенди.

– Больше ни на что не подписывайся, пока не поговоришь со мной, ни на какие мутки. У Абу Абдаллаха только покупай и продавай, но больше ничего не делай. А скоро большое наступление на кяфиров начнется, все про сегодняшнее забудут. Все понял?