Спустя миг женщина напоролась на него. Я почувствовал, как остриё входит в упругую плоть. И почти два десятка сантиметров оказались в животе у пришлой, но ни капли крови не промочили разрезанный балахон. Зато её рот округлился и из него донёсся болезненный стон, а затем женщина сделала шаг назад, соскользнув с меча. Дальше она столкнулась с успевшей полностью обнажиться спутницей, трясущей обвисшими грудями, которые покачивались на уровне выпирающего дряблого живота.

В следующий миг обе страхолюдины бесшумно упали. И я с отвращением отметил, что всё тело «горящей» женщины оказалось покрыто старческими складками и синими звёздочками. Меня едва опять не стошнило, но я справился с собой и сделал единственное, что могло нас спасти… Пока женщины барахтались на полу, я преодолел слабость, подхромал к оконному проёму, бросил вниз меч, после чего обхватил обалдело хлопающего глазами Козлова, который вряд ли понимал, что происходит, и вместе с ним выпрыгнул с третьего этажа, отчаянно молясь всем богам, чтобы мы ничего не сломали.

Этот полёт напомнил мне головокружительный прыжок в ущелье, где на дне была горная река. Но в игре я так не боялся, как сейчас, в реальной жизни. У меня аж дыхание перехватило, а пейзаж превратился в смазанную картинку, сопровождающуюся свистом в ушах.

Но вот свободное падение резко прекратилось, и наши тела приняла жирная лесная почва, пропитанная влагой. Я почувствовал себя словно под молотом на наковальне. Изо рта с шумом вылетел воздух, а в груди что-то треснуло. Лязгнули зубы — и во рту стало солоновато от прикушенного языка. В глазах на несколько секунд потемнело, а затем взгляд прояснился и я увидел, что лежу на боку в грязи, а рядом со мной на животе стонет Козлов. Он был в относительном порядке и даже спустя всего пяток секунд сумел самостоятельно встать, после чего помог мне подняться на ноги, схватил меч, и мы заковыляли в лес с полными от страха штанами. Ведь мы оба понимали, что если пришлые последуют за нами, то наша славная парочка будет обречена на смерть, но те не спешили покидать больницу. Мой взор, брошенный через плечо, зафиксировал их в окне третьего этажа. Они стояли там и лишь наблюдали за тем, как мы исчезаем под шапкой леса.

Я тут же еле слышно поделился своими наблюдениями с хрипящим от натуги Козловым, который помогал мне идти:

— Дядь Коль… они не бросились… за нами.

— Это всё молитва, это всё молитва, — просипел он, шумно дыша разбитым носом.

— Или их там… что-то держит, — сдавленно произнёс я, морщась от боли в ослабевшем теле. — Похоже, что… они там поставлены… охранять портал.

— Может ты и прав, — согласился Козлов, охнув от боли и скрючив спину. — Что-то прострелило. Погодь маленько.

Я присел возле дерева, привалившись спиной к стволу и глядя в сторону больницы, которая скрылась за лесом. Если бы они хотели или могли, то уже давно нагнали бы нас, а так — можно и передохнуть минуточку. Ноги вообще почти не чувствую, зато ребра болят так, что аж слёзы наворачиваются и дышу через раз, дабы не тревожить их. Козлов вон тоже далёк от цветущего и пахнущего состояния: весь грязный, словно полз на животе пару километров; из расквашенного носа стекают струйки крови; а на лысине затейливая ссадина.