Всего на внешнем обводе крепости стояло более ста пушек – от длинноствольных морских до легких трехфунтовок и похожих на ночные горшки без ручки мортирок. Часть разместили в казематах с ограниченным сектором обстрела, остальные поставили на бастионах и валах. Там же, поверху, засели около десяти тысяч казаков. Всем стрелковых позиций не досталось – размеры крепости Созополь умышленно сделали небольшими, чтоб малым гарнизоном уверенно отбивать атаки огромного войска. Поэтому часть запорожцев и донцов заняла места сзади паливших во врагов, подавая им заряженные ружья и давая возможность поддерживать ураганный темп стрельбы.

Правда, вскоре те, кто занял позиции в казематах, вынуждены были резко сократить свою скорострельность: вентиляция не справлялась с дымом от выстрелов. Да и палившим с валов регулярно приходилось делать перерывы – в ожидании, когда ветер отнесет плотные белые облака, окутавшие все вокруг. К их счастью, погода стояла прохладная да с неслабым ветром с моря, что позволяло попадать, а не пулять в белый свет.

Пересекшие стосаженную линию далеко дальше продвинуться поначалу не имели никаких шансов. Именно на них инстинктивно сосредотачивался огонь паливших как на стрельбище казаков, и, учитывая количество стволов у защитников крепости, вопрос был не в том, убьют или не убьют сумевшего дойти так далеко, а в том, как скоро подстрелят. Вот когда из этих «везунчиков» образовалась широкая полоса в полсотни метров, среди подходивших к ней стал заметен недостаток решимости в стремлении продолжить штурм. И без того передвигавшиеся со скоростью черепахи, да еще с передыхами по пути, достигшие места, плотно усеянного трупами предшественников, райя замедлялись до улиточной скорости. Потом, будто не решаясь наступать на убитых, а то и раненых мусульман, останавливались совсем и начинали усиленно вертеть головой, осматриваясь. Воинов такая картина вряд ли смутила бы, однако для забитых работяг идти по трупам, не обращая внимания на свист пуль, на окутанные пороховым дымом, будто извергающийся вулкан, валы… да и адреналиновый выброс в кровь после накачки в лагере у них давно сошел на нет – уж очень тяжело дался путь через мокрое грязное поле с грузом. К тому же священнослужителей, ободрявших и понукавших райя к приступу, казаки выцеливали в первую очередь.

Вот, бросив мешок, повернулся и пошкандыбал прочь от Созополя один человек, затем другой, третий… стали сбрасывать свою тяжелую ношу люди, не дошедшие и до середины поля между гиреевским лагерем и крепостью. Штурм закончился. К удивлению Аркадия, муллы и янычары в задних рядах остановить это бегство не пытались. Разве что понукали к выносу в лагерь раненых, где это возможно.

С отходом турок, прекращением штурма сонливость на Аркадия навалилась как лавина с гор. Правда, небольшая – серьезные лавины грохочут на уровне тяжелой артиллерии. Вроде бы мягко, почти неслышно – лишь несильный гул в ушах, но сметая все на своем пути огромной массой. Однако он держался не хуже героя сказки Андерсена, стойкого оловянного солдатика. Правда, без скандинавской невозмутимости. То и дело широко зевал, вводя в соблазн недоспавших так же атаманов, постоянно хлебал черный как смоль и термоядерно-крепкий кофе, чувствуя при этом, что еще чуть-чуть, и он польется из ушей, но спать не ложился. И старался все делать в движении, потому как, не то что сидя, даже неподвижно стоя, он начинал выпадать в осадок. К векам, будто кто тяжести привязал, если не гири, то гантели уж точно, для их удержания в поднятом положении приходилось прилагать неимоверные усилия.