– Меня батюшка вызывает, – сообщил Вадимир. – Плох он совсем, а Гостомысл уже далеко, не вернуть… Так, что «ползуны» сказывают?
– Двое в Русе ночевали. Только-только вернулись. Неспокойно в городе. Народ шепчется, хотя знает мало… Дружина, говорят, готовится. Вызвали варягов из Бьярмии…
– Много?
– Говорят, до трёх тысяч…
– И сколько тогда Руса всего под копьё выставить сможет?
– А коли захотят, десять тысяч воев наберут, никак не меньше. Это простой люд не трогая. А с простым людом и все тридцать выставить могут, а то и более.
– А мы в три раза меньше, даже если из ближних крепостиц всех соберём… – задумался Вадимир. – Но этого-то должно хватить?
Как всякий княжич, Вадимир вырос, с детства находясь рядом с воинами, и прекрасно знал, что соотношение один к трём при обороне городских стен считается равным положением.
– Вообще-то, – согласился Первонег, – хватить должно. – И у нас тоже народ свой есть, и тоже дом свой оберечь желает.
– Кто русов поведёт? Старый Блажен проснётся? Или сам князь Здравень в санях с бубенцами на сечу поедет?
– Говорят, воевода Славер из Бьярмии. Хороший вой. Он с детства Войномира воспитывал, учил его бранным премудростям. За своего воспитанника на кол полезет…
– Слышал про такого. Батюшка князь Буривой о нём отзывался… Умен, опытен, и зело опасен! Но ты, думаю, тоже ему ни умом, ни опытом не уступишь. И опасен для него, как противник.
– А если русы перебросят из Бьярмии ещё тысячу, а то и другую? Там у них есть. И не долго подогнать по надобности. Тогда как?
– Как тогда? – в свою очередь спросил и Вадимир, и посмотрел на посадника.
– Я одно знаю, горожане на стены не все пойдут, – мрачно заявил вдруг боярин Лебедян, встал из-за стола, и, заложив руки за спину, прошёлся по горнице к окну и обратно. Походка у Лебедяна основательная, пусть и худ, но сам будто тяжёлый, и вздыхал так же тяжело и важно, а скоблёные половицы под его ногами тревожно скрипели.
– Почему? – спросил Вадимир. – Им дом свой не жалко? Добра нажитого не жалко?
Лебедян, прежде, чем ответить, долго думал, подбирая слова. Наконец, подобрал:
– Они смысла войны такой не понимают. Не за что им, говорят, воевать! Рушане, чают, не свеи, всех перебивать не будут, даже если и побьют. И в рабство не угонят, как урмане или хозары. Отсидеться думают, пока дружина на стенах будет… Силой, конечно, можно всех мужчин и в ополчение загнать… Но, как тогда, со свеями… Не станет такого…
Четыре года назад город обложили полки свеев, приплывшие через Ладогу по Волхову. Тогда в городе тоже не было княжеской дружины, потому что Буривой воевал в землях кривичей с урманами, оставив вместо себя в городе Гостомысла. Но в помощь малой городской дружине и молодой дружине княжича встало всё население Славена, женщины с детьми на стены вышли, чтоб камни на рогатые шлемы сбрасывать. И трижды сбили врагов, рассчитывающих на лёгкую добычу, со стен. Только после этого свеи на корабли сели, и в сторону Русы двинулись. А там их, не допустив до Ловати[116], встретили лодьи внимательно следящих за свеями варягов-русов, собравших к этому времени свои силы с окружных крепостиц. Лодьи варягов ночью подошли, в безветрие на вёслах, пользуясь тем, что славянские лодьи куда как быстроходнее драккаров, и более верткие на воде. И потопили свеев около Черного берега.