– Я думаю, что тебе, племянник, следует выехать на Руян сразу после большой охоты, но в сопровождающие, наверное, придётся взять князя-воеводу Дражко, чтобы он представил тебя арконской дружине, арконским волхвам, и местной знати.

– Я намеревался было выехать немедленно, но, думаю, ты, княже, прав. Представление со стороны князя-воеводы будет выглядеть серьёзнее, чем простое моё прибытие. Кто сейчас там командует?

– Руянский воевода минувшим летом погиб… Хороший и умный был ратай[141], но лавры разудалых викингов давно уже покоя ему не давали. Вольницы хотелось. Отправился вместе с норвегами на трёх драккарах и двух ладьях в набег, и попал недалеко от Англии в жестокий шторм. Волной смыло с палубы прямо в кольчуге. А в кольчуге много не поплаваешь. Это судьба. Он ведь не боялся самого тяжёлого и самого острого меча, но волна оказалась куда как сильнее, страшнее и коварнее металла. И другим его спутникам не позавидуешь. Ладья тем же штормом была разбита о прибрежные скалы, и многие храбрые вои, не успев скинуть тяжёлый доспех, утонули.

Войномир сочувственно закивал, словно выразил соболезнование, и в голосе его почувствовалось беспокойство.

– Выходит, сейчас остров без воеводы?

– Почему же… Совсем без воеводы никак нельзя. Я временно, исходя из обстоятельств, поставил воеводой первого попавшегося на память надёжного человека. Его зовут Оскол. Он был до этого сотником, хорошо зарекомендовал себя, но – только, как сотник. Большие силы ему доверить, как говорят, трудно. Он не создан для того, чтобы думать, когда ведёт полки. Прекрасный вой, и предан княжеству, но руководить многими дружинами, рассчитывать, куда и кого поставить, кого в первую очередь отправить в сечу, а кому дать до времени отсидеться в засаде, и даже вообще с умом поставить засаду – это не его стихия. Хотя, я опираюсь в своих утверждениях только на чужое мнение, поскольку под моим командованием Оскол не воевал даже сотником. Во время прошлой войны с Данией три с половиной года назад он показал себя великолепно, и очень оскорбил короля Готфрида. Так оскорбил, что тот – представляешь, племянник! – требовал принести ему голову Оскола в мешке, наполненным его же кровью…

– За что такая яростная немилость? – Войномир поморщился, поскольку сам никогда кровожадным не был, и не одобрял таких методов.

– Когда данские полки вступили на нашу территорию, Оскол, по приказу князя-воеводы, всего с пятью сотнями ступил в отместку на территорию Дании, и за два дня превратил в пустыню всю приграничную землю. То есть, ответил данам тем же словом, которое первыми произнесли они. И перерезал, кстати, все пути обеспечения двух данских армий, которые остались без фуража и провизии. Готфрида не так задело поражение двух армий, разбитых Дражко, как неуважение к датской земле со стороны сотника Оскола. Готфрид слишком привык, что его до дрожи боятся все соседи, и не понимает, как кто-то другой заставляет бояться жителей его королевства, сидящих при этом у себя дома. И в другом тоже дело… Кто-то высказал королю мысль, что сама власть Готфрида сильно пострадала оттого, что он не смог защитить свои рубежи. Вот король и взбрыкнул… Но этот поход Оскола, при всей его небывалой по нынешним временам храбрости, открыл нам другую сторону этой войны и, возможно, войн будущих, которые предстоит вести и тебе, в том числе…