— Ты невозможна, — говорит отсмеявшись.

— За это ты меня и полюбил. — говорю уверенно, а мужчина резко замолкает.

— Полюбил? — переспрашивает. — Я? Тебя?

В его голосе и на лице столько искреннего удивления, что мне становится обидно.

— Разве нет? — спрашиваю, скрыв обиду за улыбкой.

— Я не могу полюбить кошку, — говорит снисходительно, проводя ладошкой по моей щеке.

— Пусти, — говорю отвернувшись.

Он отпускает. Отодвигаюсь от него, а после вообще встаю. Настроение полностью испортилось. Осматриваю комнату. Нахожу глазами снятую рубашку.

— Что ты делаешь? — спрашивает.

— Собираю свои вещи, — отвечаю, не оборачиваясь к нему.

— Куда-то собралась?

— Не знаю пока.

— Я тебе запрещаю, — его голос звучит подозрительно близко, но я не обращаю на это внимание, застегивая пуговки на рубашке.

— Ага. Рада за тебя, — отвечаю.

— Я не шучу, — говорит, схватив меня за руку.

Заставил смотреть ему в глаза. Сердиться. А в моих слезы. Он это заметил. Поднял вторую руку, прикоснулся к моей щеке.

— Тебе больно? — спрашивает.

И в его голосе мне чудиться сочувствие. И снова это чертово удивление. Как же оно меня бесит. Чему он удивляется? В том что я живой человек, что я могу чувствовать?!

— Нет, — отвечаю.

Да! У меня сердце болит! Оно словно работает на последнем издыхании. Из-за него! Сколько можно топтаться по моим чувствам? Сколько можно пинать мое сердце?!

Вырываю свою руку. Я уже решила, что уйду. Не хочу ломать жизнь еще и ему. Эд найдет кого-то еще. Найдет другую истинную. Не такую, как я. Успеваю схватиться за ручку двери, даже слегка приоткрыть ее, как мужская рука резко ударяется об нее, закрывая. Эд разворачивает меня к себе. Я, вжимаясь спиной в дверь, смотрю за темными глазами мужчины напротив.

— Мы не договорили, — говорит.

— А мне кажется, все понятно. Ты меня не любишь. — хотела сказать безэмоционально, а вышло жалко.

— Ты моя истинная. Люблю я тебя или нет не имеет значения. Мы связаны.

— Знаешь, в чем дело. — говорю на удивление спокойным голосом. — Только ты видишь во мне истинную. Я этого не чувствую.

Мои слова ему не нравятся. На долю мгновения мне приносит удовольствие видеть его боль. А после всю меня снова затопляет жалость. Отворачиваюсь.

— Мне нужно время, — говорю. — Все происходит слишком быстро для меня. Мне нужно осознать то, что произошло.

— Сколько тебе нужно времени? Неделя? Две?

— Месяц, — говорю, посмотрев на мужчину. — И проведу я их у Рика.

Мужской кулак проносится с такой скоростью и настолько сильно ударяется в дверь возле моей головы, что я не успеваю испугаться. Только чувствую как вибрирует дверь за моей спиной.

— Я ведь говорил, — начинает он гнуть своё.

— Всего месяц. И я вернусь.

Получается говорить уверенно, но сама я понимаю что вру. Я не смогу к нему вернутся. И от Рика я скорее всего тоже сбегу. Сбегу настолько далеко, чтобы Эд меня не нашел, если вдруг решит искать.

Эд сомневается. Хочет еще что-то сказать, может попытаться уговорить? Чувствую, что одно его слово и я останусь. Не понимаю, откуда эта щенячья преданность у меня, но все внутри просто кричит: «Он мой, я должна остаться. Попробуй. Попытайся!»