– Правда? В общем-то, мне это не очень интересно. Просто мне кажется, что он сбежал и вряд ли объявится снова.

Роджер уселся у ног Вика, улыбаясь ему, будто им было над чем посмеяться. Вик рассеянно почесал ему голову.

– Роджер поел? – спросил он.

– Откуда я знаю?

– Роджер, тебя накормили? – спросил он у щенка, потом встал, прошел по коридору и постучал к Трикси.

– Да-да!

Трикси, обложившись подушками, читала книжку.

– Ты накормила Роджера?

– Ага. В пять часов.

– Ага. Спасибо. Не перекормила?

– Его не тошнило, – сухо ответила она, приподняв брови.

– Хорошо. А ты сама как? Есть хочешь?

– Я хочу ужинать с тобой и с мамочкой! – Она скривила личико, будто заранее противясь тому, что ее заставят ужинать одной и раньше.

– Ну, я не уверен, что мамочка будет ужинать дома. Она, наверное, поедет куда-нибудь с Тони.

– Ну и ладно. Тогда мы с тобой поедим.

Вик улыбнулся:

– Хорошо. Поможешь мне приготовить ужин?

Они с Трикси приготовили ужин на троих и стол накрыли тоже на троих, но Мелинда от еды отказалась. К тому же свежих продуктов в доме не было, и Вик открыл банку куриной тушенки, с незапамятных времен стоявшую в шкафу. Из недр домашнего бара он извлек бутылку «Нирштайнер Домталь»[43]и налил чуть-чуть себе и Трикси в высокие бокалы, добавив в вино кубики льда. Он приготовил любимое блюдо Трикси – пюре из батата с маршмеллоу. Вик и Трикси долго говорили о винах, о том, как их делают, почему они бывают разного цвета, и Трикси заявила, что солодовая шипучка тоже вино, ее любимое. Вик не стал ее разубеждать.

– Зачем ты спаиваешь ребенка? – спросила Мелинда, проходя мимо них уже с четвертым или пятым стаканом.

– Ну, всего полтора бокальчика, – сказал Вик. – Лучше спать будет. Радовалась бы.

Мелинда скрылась в гостиной, но ее раздражение заполнило весь дом. Вик ждал грохота разбитой лампы, шлепка журнала о стену или холодного сквозняка, ворвавшегося в распахнутую входную дверь, – в таком настроении Мелинда часто выходила прогуляться по газону или вообще куда-нибудь уезжала. Трикси вдруг разобрал смех, и она чуть не поперхнулась, рассказывая про одноклассника, который носил учебники за поясом штанов.

Услышав, что Мелинда крутит диск телефона, Вик решил покурить, пошел в гостиную за сигаретой и из доносившегося разговора понял, что звонит она в гостиницу Камерона в Уэсли узнать, нет ли от него вестей. Вестей не было. Вик подал Трикси ее любимый десерт – сладкие взбитые сливки. Он приготовил их сам – красиво выложил в креманку и увенчал коктейльной вишенкой.

Он выкурил сигарету, выпил еще немного вина и продолжил разговор с Трикси, которая уже почти засыпала.

– Что это вы тут празднуете? – спросила Мелинда, прислонившись к дверному косяку между гостиной и столовой.

– Жизнь, – ответил Вик. – Вино.

Он поднял бокал.

Мелинда медленно выпрямилась. На обкусанных губах почти не осталось помады, а черты как-то расплылись – не потому, что размазался макияж, а потому, что у нее туманилось в голове. Вик уставился на жену, пытаясь сообразить, поплыл ли ее взгляд, – так он определял, насколько она пьяна. Мелинда жестко посмотрела на него и спросила: