Решил испытать судьбу, вошла в моду "русская рулетка"; Рашид недавно в одной мужской компании видел: все замерли, когда грузин раскрутил барабан и приставил дуло к виску; пуля оказалась не в гнезде, и боек ударился в пустоту: купил револьвер, белый полированный ствол, черная костяная ручка, мягко и плавно вращается барабан, а в нем семь гнезд; вложил одну пулю в гнездо и закрутил барабан: он кружится, а дуло уже у виска. Тишину взорвал тогда не выстрел, а нервный хохот грузина: "Трижды стрелялся - бог миловал!" Рашид загадал: если суждено - погибнет, так уж начертано, а если останется жить - сожжет... И лишь на миг со страшным грохотом успело вспыхнуть: "Письма"!

ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЕ ДРЕВО

Фатали и верит в сына, но и помнит свои споры с ним, еще в Тифлисе, когда Рашид учился в гимназии. Фатали не знал, кто-то проболтался: Рашид, мол, боится прослыть гяуром, вероотступником и потому выходит из дома с благословения матери в обычной одежде, чтоб соседи не заклеймили как нечестивца за то, что изучает "русские науки", - а в тупике, неподалеку от гимназии, переодевается в гимназическую форму!

Спорили с сыном о Вольтере, о Бокле, о Коране, об идеях Кемалуддовле. Рашид во многом согласен с отцом, но он - вот что было неожиданно для Фатали - всерьез заявил, что будет поститься. И молиться тоже будет.

- Я, старый, из сетей былого темного времени еще не вполне выпутавшийся, не только на словах, на деле выступаю против позора невежества. Что пост, молитва, мечеть? Лицемерие, обман, дикость и отсталость! Когда я прохожу мимо лавочника Мешади-Касума, он отворачивается, и я слышу, как он шепчет: "О боже всесильный, почему ты не обрушишь на голову еретика камни? Почему не разверзнется земля и не поглотит безбожника?" И только мундир мой спасает меня.

- Вот-вот! Мундир! Отец, я с тобой во всем согласен, но я... Не обижайся только, я буду поститься. Да, ты прав, дикость и прочее, но не сердись. Хочу, чтоб считали меня настоящим мусульманином и истинным шиитом.

- Право, мне смешно! - сказал Фатали.

- Ну и смейся на здоровье, - ответила Тубу.

- Но я верю все-таки, что после меня ты... На тебя лишь мои надежды, Рашид.

О чем еще мечтаю? Пожить бы годков семь-восемь, чтобы вернулся из Брюсселя Рашид, сыграть ему свадьбу. Дочь Ниса-ханум устроена, слава богу: выдал ее замуж - мог ли когда-нибудь подумать об этом! - за внука Фатали-шаха - Ханбабу, сына Бехман-Мирзы.

Вспомнил, как сидел с Хаджи-Муратом и правителем Азербайджанской провинции, имеющим пребывание в Тавризе, принцем Бехман-Мирзой, да, да, с ним - с кем породнится!! Вечность прошла с того времени, ни Рашида тогда не было, ни дочери, Нисы-ханум, и Ханбаба стал царским подданным, служит в войске императора, честен, прям; как Рашид уехал, и он написал сыну, что Ниса-ханум благополучно разрешилась от беременности дочерью, а недавно родился сын у нее, внук Фатали, - уже двое внуков у него: Мелексима-ханум (Ангелоликая) и Мансур-Мирза (вспомнил, как объяснял Лермонтову, когда тот запутался в этих "мирза": перед именем если - признак учености, а после имени - признак знатного происхождения).