Появление Петруши нарушило молчание, воцарившееся в зале. Федор Андреич встретил его следующими словами:

– - А, насилу явился!

Петруша поцеловал у него руку.

– - Вы заставляете ждать себя… Где ты был?

И лицо Федора Андреича становилось всё мрачнее.

– - Я катался на лодке! -- робко отвечал Петруша.

– - Я ведь тебе запретил? как же ты смел! -- грозно спросил Федор Андреич.

– - Я ему позволила: он хорошо играл сегодня! -- подхватила Настасья Андреевна.

Ее брат, нахмурив брови, отвечал:

– - Прекрасно, ты его отпустила; а где же Аня?

– - Я не знаю-с! -- поспешно отвечал Петруша.

– - Разве она не с тобой каталась? -- с удивлением спросил Федор Андреич.

– - Нет-с! -- запинаясь, проговорил Петруша.

В ту минуту Аня, слегка смущенная, вошла в залу.

– - А-а-а, сударыня!.. где вы изволили быть? -- торжествующим голосом спросила Настасья Андреевна.

– - Я сидела наверху!

– - Неправда: я сама была в вашей комнате.

– - Верно, я…

– - Поди поздоровайся,-- перебил ее старичок.

Аня подошла к Федору Андреичу, поцеловала его в щеку.

– - Боже мой! посмотрите на ее платье,-- вскрикнула Настасья Андреевна и, кинувшись к Ане, стала повертывать ее во все стороны.

Торопясь домой, Аня забыла о своем платье, и роса вымочила его.

Федор Андреич выразительно посмотрел на Петрушу, погрозив ему, и сквозь зубы сказал:

– - Так ты один катался?

– - Я одна гуляла в саду! -- побледнев и умоляющим голосом сказала Аня, обратись к Федору Андреичу, который отвернулся от нее и настойчиво требовал, чтоб Петруша сознался в своей лжи.

Но Петруша упорно молчал. Этим временем Настасья Андреевна накинулась на Аню, которая заплакала.

Федор Андреич, оставив Петрушу, обратился к плачущей и грозно закричал:

– - Вы, кажется, сговорились меня злить сегодня. Одна плачет, другой лжет!

– - А она разве не солгала вам? -- подхватила Настасья Андреевна, бросая яростные взгляды на Аню.

– - Настасья Андреевна, моя Аня не лгунья! -- обидчиво заметил старичок.

Внучка кинулась к своему защитнику и, скрыв свою голову на его плече, горько зарыдала. Дедушка утешал ее и шептал:

– - Тише, не плачь: он пуще рассердится.

Федор Андреич заходил скорыми шагами по комнате: то было признаком гнева.

Настасья Андреевна шепталась с Петрушей, делая ему выразительные жесты.

– - Да перестанете ли вы, сударыня! -- грозно топнув ногой, сказал Федор Андреич, остановись перед Аней.-- Вы плачете, как будто бог знает что с вами сделали. Прошу перестать: вы знаете, я не люблю слез!

Последние слова были сказаны гораздо громче. Старичок вытер слезы у внучки и сказал ей тихо:

– - Попроси прощенья.

– - Я не виновата! -- отвечала Аня всхлипывая.

– - Капризная девчонка! -- заметила Настасья Андреевна и, крикнув лакея, приказала подавать ужин.

В глубоком молчании все уселись за стол, в том числе и гувернер с женой, сошедший сверху. Раз двадцать он кланялся, а жена его приседала хозяину дома, пока они были замечены им.

– - Вы продолжаете сердиться? отчего вы не кушаете? -- нахмурив брови, сказал Федор Андреич Ане, которая сидела, понурив голову, и ничего не ела.

Старичок толкнул ее ногой. Аня, не слышав вопроса хозяина, вопросительно посмотрела на своего дедушку, который уткнулся в свою тарелку и прилежно кушал.