Ситуация все еще была непонятной, а судьба Мазура — непредсказуемой, но все же он ощутил нечто похожее на ностальгическое умиление. Полное впечатление, что он оказался дома и слушал очередное выступление замполита перед офицерским активом — только язык другой, а все остальное до ужаса похоже…

— Постараюсь учесть ваши ценные пожелания, — сказала Энджел безразличным тоном.

— Очень бы хотелось, очень… Пойдемте. Эти… досадные беспорядки все еще далеки от завершения. Командование, озабоченное вашей безопасностью, поручило мне проводить вас до вашей машины — разумеется, она цела и находится под нашим присмотром — и, более того, дать вам парочку провожатых, чтобы вы могли беспрепятственно вернуться в Ла-Бьянку, не подвергаясь ни малейшей опасности… — он чуть заметно усмехнулся. — Все равно у вас нет больше пленки, так что ваше дальнейшее пребывание здесь бессмысленно…

И он сделал недвусмысленный приглашающий жест, указывая на дверь, а другой рукой подал знак двум солдатам, которые подхватили винтовки и встали по сторонам — тот же конвой, только притворявшийся почетным караулом.

Энджел, сверкнув глазами на капитана, сделала шаг к двери. Сержант зашептал что-то на ухо капитану, кивая на Мазура с многообещающим видом. Понятно было без перевода: может, хоть на этом отыграемся? Мазуру стало немного неуютно.

Капитан, бегло просмотрев его документы, громко произнес в пространство:

— А что здесь делает господин из Австралии?

— Это наш шофер, — моментально ответила Энджел.

— Вот как? И давно он выступает в этом качестве?

— С сегодняшнего дня, — отрезала девушка. — Я его наняла. По-моему, на это я имею право?

— О, разумеется, разумеется… — капитан протянул Мазуру документы и откозырял. — Австралия, как же… У вас там много кенгуру, я видел по телевизору… а еще вы, австралийцы, за все время своей истории показывали прямо-таки образец бережного, братского и демократического отношения к аборигенам, всем этим маори…

Мазур выдержал его иронический взгляд с олимпийским спокойствием — в конце концов, австралийцем он не был и оттого не ощущал угрызений совести за «своих» предков…

— Пойдемте? — непринужденно предложил капитан.

Они вышли на улицу. Слева, над крышами, по-прежнему тянулся в небеса косой шлейф черного дыма, и где-то в отдалении трещали короткие очереди автоматических винтовок. Капитан вновь отдал честь и, заложив руки за спину, неторопливо удалился.

Дотошно поверив, хорошо ли лежат в кармане документы, Мазур сделал неожиданное открытие. И громко выругался.

Во внутреннем кармане драгоценной куртки лежали только паспорт и мореходная книжка. Деньги исчезли — и рулончик долларов, и пачка местных фантиков. Он остался без гроша в кармане. Не было смысла гадать, кто его так облегчил — то ли первый патруль, то ли эти, в магазине, все равно жаловаться бесполезно, концов не найдешь. Положеньице…

— Что случилось? — тихонько поинтересовалась Энджел. — У тебя вдруг стал такой вид, словно тебя собираются повесить на первом же фонаре…

— Нечто близкое, — сказал Мазур так же тихо. — Они у меня вытащили все деньги. Я теперь нищий.