— Я упал на землю, а он все продолжал хлестать меня кнутом. Спина горела. Я повернулся, пытаясь подняться, и подставил под удар глаз.

Еще один голос в расследовании. Малин и Харри беседуют с Сикстеном Эрикссоном в его комнате дома престарелых «Серафен». Из окна гостиной открывается вид на парк: голые деревья тяжело раскачиваются на ветру, дождь прекратился.

В семьдесят третьем году Сикстен Эрикссон по вине Акселя Фогельшё ослеп на один глаз. Обстоятельства этого происшествия изложены в бумагах, найденных в архиве. Эрикссон нанялся разнорабочим в замок Скугсо. Однажды он въехал в двери часовни на тракторе и сломал их. Взбешенный Аксель так избил его, что несчастный лишился глаза. Суд приговорил графа Фогельшё к штрафу и выплате пострадавшему минимальной компенсации.

Эрикссон сидит напротив них на диване с повязкой на одном глазу. Другой, когда-то серо-зеленого цвета, сейчас словно выцвел от глаукомы. На стене за спиной Сикстена висят репродукции картин Бруно Лильефорса:[76] лисицы на снегу, тетерев в лесу. Вся комната, как и ее хозяин, буквально пропитана запахом табака.

— Было такое чувство, что у меня в голове лопнуло яйцо, — вспоминает Сикстен Эрикссон. — До сих пор не могу забыть тот момент.

Медсестра, проводившая полицейских в его комнату, сказала, что старик совсем слеп. Второй глаз поражен глаукомой. Малин смотрит на Эрикссона и отмечает про себя, что, несмотря на увечье, держится он довольно бодро.

— Конечно, я хотел бы, чтобы Аксель Фогельшё понес более суровое наказание, — продолжает старик, — но ведь это известное дело: у кого в руках власть, того трудно заставить платить по счету. Он отнял у меня один глаз, болезнь — другой, вот и все.

Суд, приговоривший Акселя Фогельшё всего лишь к штрафу, вошел в положение обвиняемого: Сикстен Эрикссон действительно сильно повредил дверь часовни, так было написано в бумагах.

«Очевидно, что старик не мог сейчас отомстить графу, убив его сына, — думает Малин. — Но чего можно ожидать от самого Акселя Фогельшё, если он способен на такое?»

— Чем вы занимались после этого? — спрашивает Харри.

— Работал на заводе НАФ, пока тот не закрылся.

— Вам удалось перебороть свою ненависть к Акселю Фогельшё?

— А что мне еще оставалось?

— А боль прошла? — задает следующий вопрос Малин.

— Нет, но я научился жить с ней… Нет боли, к которой нельзя привыкнуть, — продолжает старик после небольшой паузы. — Со временем она как будто отделяется от тебя.

Малин чувствует, что теперь атмосфера их беседы не та, что в начале: в голосе Эрикссона появился холодок, доверительность постепенно сменилась отстраненностью. Интуиция подсказывает ей следующий вопрос:

— Ваша жена жива?

— Мы никогда не были женаты официально, хотя жили вместе с восемнадцати лет. Она умерла от рака печени.

— У вас есть дети?

Прежде чем старик успевает ответить, в комнату входит медсестра, молодая блондинка в форменном голубом комбинезоне.

— Время принимать лекарство, — объявляет она, направляясь к Сикстену Эрикссону.

— Сын, — отвечает старик на вопрос Малин.

— Один сын?

— Да.

— Как его зовут?