Так и было. Телятина оказалось приготовленной просто, но безумно вкусно: тончайшие кусочки розоватого мяса под густым соусом, больше напоминающим гарнир из мятой картошки, тушеных брокколи и стручковой фасоли. Милли отметила, что Муза ест блюдо с истинным удовольствием и даже не думает жаловаться на свою чувствительную печень.

Когда Милли услышала разговор Джона и Макса о Мартите, многие части головоломки встали на свои места. Судя по словам Давины, та довольно усердно старалась опровергнуть историю Джона — и о каком кольце она говорила? Ведь даже после телефонных разговоров Максу пришлось задействовать юристов — Давина буквально стояла у него над душой. Этим двум бедолагам предстоят непростые времена…

Милли взглянула на Давину: вся голова в змеях. Если посмотреть им в глаза, можно превратиться в камень.

Что же с Эмили, мучительницей матери Джона? Отсутствует, потому что живет своей жизнью, а не из — за бывших прегрешений. Прошедшие годы сгладили бы любые обиды, она ведь оставалась женой Вала и матерью Эвана. Эван… Что он чувствует, когда его доля наследства раз за разом становится меньше? Правда, вчера ночью Джон сказал им, что не имеет ни желания, ни намерений вступать в семейное дело.

Возможно, Танбаллы еще не знают, насколько богат Джон и как мало он нуждается в чьей — либо доле после полученного от Уиндовера Холла наследства. Похоже, Давине нравится поддевать Эвана — достаточно вспомнить замечания по поводу его жены.

«О, Джон, Джон, как же мне тебя жаль!» — безмолвно воскликнула Милли.

Вскоре принесли торт.

— Уда испекла его собственноручно! — нахваливала Давина, потрясая змеями. — Каждый слой не толще пяти миллиметров, и прослойки из сливочного крема тоже — пять миллиметров. Он пропитан ликером «Гранд Марнье». Глазурь наверху сделана из доведенной до кристаллизации воды с сахаром, превратившейся в прозрачную янтарную пленку. Сам торт символизирует те годы, что Джон был не с нами, а янтарная глазурь сверху, которая потрескается прежде, чем прошлое съедят, — сегодняшний вечер. Пробуйте, друзья мои, пробуйте!

— Минутку, Вина, дай мне одну минутку! — воскликнул Макс, поднимаясь. — Сперва я хочу предложить вам поднять бокалы за доктора Джима Хантера, чья книга, если говорить вкратце, о нуклеиновых кислотах и их значении в философском смысле, будет выпущена издательством Чабба, для которого мы печатаем вот уже больше двадцати лет. Его бывший глава Картер уверял меня, что книга станет бестселлером. За Джима Хантера и его восхитительную и заставляющую задуматься книгу, за «Бога спирали»!

«Милый старина Макс, — думала Милли, позволяя кусочку совершенно божественного торта растаять на языке. — Он не мог не похвастаться Джимом перед объявившимся сыном; особенно принимая во внимание, что Макс понятия не имел об их знакомстве в былые дни. Да и откуда ему это знать? Появление Джона стало для всех полной неожиданностью».

Позже Милли ожидала худшая участь: ее направили в гостиную вместе с Музой Маркофф, где им предлагалось попить кофе без мужчин, удалившихся в кабинет Макса. Так нечестно! Ради бога, о чем с ними разговаривать? Они не отличат бензольное кольцо от кольца для штор или гидроксильный ион от гидроперита!