Теперь можно уходить! Где там черные тени ? Уже близко, ищут проход. Желательно с ними не пересекаться.

Дар метнулся к выходу, услышал-почувствовал спиной электрический всполох, оглянулся.

В потолке помещения загорелся пульсирующий красный глаз, по стенам побежали алые ручейки света, сложились в слова: «Несанкционированное проникновение! Включена система самоликвидации! Даю отсчет!»

В комнате послышался звук метронома, в толще стены, возле которой висели картины, замелькали оранжевые цифры: 30… 29… 28… 27…

Дар перешел в режим сверхскорости и бросился по лестнице вниз, считая секунды.

На счете «двадцать шесть» он выскочил из терема.

«Двадцать пять» – продавил пленку защитного поля.

«Двадцать три» – заметил погоню: один из отеллоидов последовал за ним.

«Двадцать один» – вынырнул. В десяти метрах от него выплеснулась по пояс черная фигура, абсолютно чистая, без каких-либо следов болотной жижи. Отеллоид!

«Двадцать» – без боя не обойтись! Успеть бы уйти до взрыва!

Дар погрузился обратно в жижу, уменьшил вес тела и рывком выскочил на поверхность болота, больше чем по пояс. Рука сама нашла рукоять грапля. Где же ты, нелюдь?

Голова отеллоида появилась в двух метрах от хуторянина.

Получай!

Звуковая «пуля» – мощность на максимум! – вонзилась в голову противника, разнесла ее на черные брызги и струи. Туловище отеллоида без плеска ушло в трясину, исчезло.

Восемнадцать… семнадцать…

Черт, с сумкой далеко не уплывешь!

Дар заработал ногами, пытаясь плыть, но в плотной взбаламученной жиже это получалось плохо.

Шестнадцать… пятнадцать… четырнадцать…

Два метра, пять метров, десять…

Не успею! А на легкоступ нет сил…

Свист над головой… Что это?!

Дар глянул вверх: дно спускавшегося летака, лицо Боряты над краем кабины… вернулся все-таки!

– Цепляйся! – Борята подал руку.

– Возьми сумку!

Дар одним движением выдернул себя из трясины, перевалился через борт, сел, тяжело дыша.

– Гони что есть мочи!

Хуторянин свечой вонзил аппарат в небо.

Двенадцать… одиннадцать…

– Где твои преследователи?

– Отстали, – ухмыльнулся довольный собой Борята. – Я нырнул в распадок, спрятался. Там такие заросли чертополоха, год искать будешь, никого не найдешь. Подождал немного, высунулся – никого! Ну я и обратно.

Восемь… семь… шесть…

– Спасибо, я твой должник.

– Чего там, все нормально, – махнул рукой целитель.

– Остановись.

– Зачем?

– Сейчас увидишь.

Летак затормозил, повернулся носом к топи в центре Вщижского болота. С высоты двух километров она была видна почти целиком.

Три… два… один…

Над топью вдруг вздулся черный волдырь, лопнул, разлетаясь черно-коричневыми и желтыми клочьями, превратился в столб водяной пыли, грязи и пара. По оси этого столба просверкнула зеленая молния, лопнула ручьями яркого радужного огня!

– Боже ты мой! – ахнул Борята.

Дар круто бросил летак вверх, но не успел, ударная волна догнала аппарат, ударила в корму как молотом, завертела, понесла пушинкой. Когда пилоту удалось выровнять летак, в двадцати с лишним километрах от места взрыва, позади уже ничего не было видно, кроме быстро редеющей над лесом тучи пара.