Но артистам необязательно, а то и вредно знать о переживаниях и восторгах их режиссера, поэтому Глафира держалась строгой линии: похвалу не форсировала, наоборот, старалась дожимать, не давать актерам расслабляться, чтобы получилось идеально. Впрочем, особо-то форсировать и не приходилось – артисты и сами прекрасно чувствовали перемену в игре с приходом новой партнерши, вон как взбодрились!

Класс! Вот просто класс, и все!

– Тихон Анатольевич, – наклонилась поближе к Грановскому Глафира, – в каком театре в Москве служила Земцова?

Отчего-то худрук замялся на пару секунд, удивив этой заминкой Глашу, – может, запамятовал и вспоминал, бог знает, – но все же ответил:

– В Губернском.

Глаша мысленно прогнала в памяти все, что видела, запомнила и отметила из постановок этого театра.

– Странно, – удивилась она, – я не припомню ее в их спектаклях. Я бы не забыла такой яркой, мощной актрисы.

– Она недолго служила, – поспешно пояснил Грановский. – Где-то около года и была занята всего в одном спектакле на роли второго плана. Снималась в это же время в сериале. Но потом у Лены случилась трагедия. Впрочем, это не важно, – скомкал объяснение Тихон Анатольевич.

– А почему вы ее в штат не взяли? – продолжала расспрашивать Глафира. – Она очень хороша. Очень. Уж с Катей той же даже сравнивать невозможно, да и других актрис посильней будет. Фактурная, острохарактерная, драматическая. А внешность такая, что хоть куда ставь, везде сыграет. Даже странно, что она не востребована вами до сих пор.

– Я ж тебе говорил, – с досадой сказал Грановский, – девочке срочно требовалось трудоустроиться, а штат у меня и так раздут. Вот я и взял ее с перспективой, чтобы, как только освободится вакансия актрисы, перевести в труппу.

– И давно она костюмером работает? – все выспрашивала Глафира.

– Почти два года, – ответил Грановский, и Глаша поняла, что он откровенно удержался на этот раз, чтобы не сказать что-нибудь грубое.

– Ну да, – легко согласилась Глафира. – Как известно, нет ничего более постоянного, чем временное.

Она настолько была увлечена игрой актеров, происходившей в них очевидной переменой, новыми тонами, появившимися в звучании пьесы, что задержала коллектив дольше, объявив перерыв почти на час позже обычного.

– Ну? – повернувшись к ней, потребовал восторженных отзывов о своей протеже Грановский, поглядывая задорным, довольным взглядом.

– Да, Земцова – это находка. Согласна.

– Вот и прекрасно, – порадовался Тихон Анатольевич, – тогда утверждаем ее на героиню.

– Давайте не будем торопиться, – предложила Глафира.

– Почему? – обескураженно смотрел на нее Грановский. – Ты же сама видишь, что Елена прекрасно вошла в роль. Пару дней репетиций, и она идеально сыграется с партнерами. Спектакль готов, как никогда, Земцова привнесла в него новые мощные краски. Так в чем дело, Глафира?

– Не знаю, – твердо отрезала Глаша и, заметив мелькнувшее недоумение на его лице, смягчила свою резкость: – Давайте будем считать, что я перестраховываюсь и осторожничаю, не торопясь радоваться.

– Ладно, – согласился Грановский. – Может, ты и права, чего только уж не случилось на этой постановке. Радоваться и ликовать начнем, когда премьера состоится.