– И ему это прекрасно удалось, – вставил Пересветов.

– Совершено верно, – кивнула Глафира. – Андрей Артемович запретил охраннику останавливать молодого человека, решив разобраться с поклонником лично.

Ольга с Трофимом слушали воспоминания Глафиры, не переставая улыбаться, завороженные ее мимикой, артистизмом и предвкушая интересную развязку.

– Покоряя стену, Витя, неудачно дернув ногой, порвал брюки сзади по шву, – продолжала Глафира. – Но сия неприятность не остудила намерений юного влюбленного поэта, и, попав на участок, тот принялся кидать мелкие камешки в окна прекрасной дамы. Посылать, так сказать, сигнал: выйди, выйди, мол, ко мне на балкон, я здесь. И вдруг увидел, как занавеска на окне девичей светелки дрогнула, отодвинулась, словно кто-то посмотрел на него, и снова вернулась на место. Ободренный таким явным призывом, Витя начал форсирование новой преграды между ним и любимой девушкой. Надо было сообразить, как подняться на балкон второго этажа, примыкавший к ее комнате.

– Вылил из дождевой бочки воду под кусты, затопив часть грядок, и перекатил ее под балкон. При этом парень находился в полной уверенности, что делает все это тихо-незаметно, можно сказать – тайно. Ну не идиот ли?

– Нет, не идиот, а влюбленный мальчик, – возразила Глафира, уже откровенно начиная посмеиваться. – И таки ему удалось кое-как взобраться на балкон второго этажа. Балконная дверь оказалась закрытой, зато окно рядом с ним было распахнуто настежь, но зашторено занавесками. «Глаша?» – позвал мальчик. «Да-а-а, – отвечает ему тихо Андрей Артемович. – Витя, это ты?» Ободренный таким поощрением Витя пожаловался стоявшему за шторой хозяину дома, что, дескать, ее брат-тиран не пускает его к Глаше, а он ей стихи написал и не хочет ли девушка их услышать. Получив заветное «да-а-а», Витя прочитал с выражением и слезой свое произведение и спросил с надеждой, понравилось ли оно даме. А в ответ тишина. Видимо, Андрей Артемович не смог определиться вот так сразу, сколь сильное впечатление на него произвело это признание в стихотворной форме. Но тут влюбленный Витя сообщил: «Глаш, я сейчас к тебе в окно залезу». И полез. Когда он уже наполовину перелез с балкона на подоконник, то есть раскорячился так, что одна нога там, другая, извините, в другом месте, шторочка медленно так, интригующе отодвинулась, и перед взором влюбленного поэта предстала небритая, красная от температуры физиономия Андрея Артемовича. Мальчик с перепугу рванул назад на балкон, но запутался в порванных ранее штанах и кулем свалился вниз. Хорошо под моими окнами росли в те времена кусты жасмина. Откуда его и извлек поспешивший на помощь хозяин.

Прикрыв глаза рукой, Трофим сотрясался всем телом от беззвучного хохота, Ольга вторила Разведову, вытирая слезы от смеха, а Глафира продолжила:

– Портки Вите зашила Кира Пална, она же замазала йодом все его царапины и ушибы. А Андрей Артемович провел с молодым человеком наставительную беседу о том, что вообще-то лазить на балконы к девушкам и читать им стихи это, конечно, зашибись как здорово и круто, особенно в наш прагматичный век глобального потребления и поголовного пропадания в Интернете. Но вот к данной конкретной девочке лазать лучше не стоит и испытывать к ней чувства тоже нежелательно, а то он может и осерчать.