– Сiди, москаль! Не тримайся!

Це були українські хлопці…

Извините, перешел на украинску мову.

Вот и выяснилось, куда подевалась украинская пацанва – ушли в леса партизанить. Два «парубка» и девчонка лет тринадцати-четырнадцати – ну, копия «неуловимых» из старого советского фильма Эдмона Кеосаяна, только цыгана с серьгой в ухе тут не хватало – вооруженным конвоем повели меня в глубь дубового леса. Пистолет, часы, рацию и айфон отняли, руки связали за спиной найденным в аптечке пластырем и, несмотря на раненую ногу, больно подгоняли, тыча «калашом» в спину.

Конечно, было нелепо и глупо в 56 лет попасть в плен к каким-то хорольским мальчишкам. Но опасности это не убавляло. Сотню лет назад наш замечательный писатель Аркадий Гайдар, автор «Тимура и его команды» и дед знаменитого ельцинского реформатора Егора Гайдара, в четырнадцать с половиной лет именно здесь, в этих местах на петлюровском фронте, командовал ротой красноармейцев и отличался патологической жестокостью. А теперь я оказался в руках юных петлюровцев. В 2014 году, когда мы отняли у них Крым и Донбасс, им было по три-четыре года, с тех пор они росли в обстановке перманентной войны с Россией. И как во время Второй мировой наши симоновы, эренбурги и сурковы внушали стране: «Убей немца!», так теперь украинские киселевы и соловьевы воспитывали свою детвору лозунгами «Убей москаля!».

– Швидче! – толкала меня в спину тощая дивчина.

– Но давайте хоть похороним парня…

– Iди! Швидче!

Но «швидче», то есть быстрей, я идти не мог из-за раны в голени, которая сильно пекла и даже жгла всю ногу.

Это их, однако, только веселило.

– Та це ничого, – говорили они, когда я показывал на раненую ногу. – Буде гангрена, не буде гангрена, мы тебе все одно повiсимо! Так шо швыдше пiшлы, швыдше!

По только им, аборигенам, приметной тропе мы часа через полтора добрались наконец уже до совершенно глухого урочища, где в землянках и ямах с дощатым покрытием размещался их довольно немалый – человек семьдесят – партизанский отряд имени, конечно, Семена Петлюры. Причем землянки, как я понимаю, сохранились тут еще со времен Второй мировой от партизанской дивизии Ковпака и были подвергнуты лишь небольшому ремонту, а ямы с дощато-земляным покрытием были вырыты недавно, в них юные петлюровцы прятались от вертолетов, снабженных прицелами «тепловижен».

Но командовал этими пацанами вовсе не местный Гайдар, а мой ровесник – бывший «афганец» и чернобыльский спасатель, коренастый увалень с бритой наголо головой и армейскими наколками на рельефных плечах, которому мои захватчики честно передали мои пистолет, часы, рацию и айфон.

– Ну, шо, братва? – сказал он своему отряду, когда они тесно, один к одному, уселись на крохотной поляне в центре этого урочища. – Поперше я маю вам сказати, шо це не абы якый чоловiк и офiцер, а дуже гарный российский пiсменник, я чiтав його книги и бачiв його фiльми. Так шо мы маем двi можливости. Мы можемо трематы його у ямi, щоб обміняти на якогось нашого полоненого, i мы можемо просто повiсити його, та й усе, не мушкувати. Шо скажете, те й буде!