– Согласен, притворяться бесполезно.

– А ты веришь в Бога?

– Эм-м… знаешь, Полл, я не уверен.

– Ты наверняка уже думал об этом, – строго сказала она, – в твоем-то возрасте.

– Да. Но нет, скорее всего, нет.

– Я что хочу сказать: допустим, у меня начнет получаться верить, а потом у нас будет война.

Вот оно что, понял он, она не верит новостям.

– Полли, ее не будет. Наступил мир.

– Это я знаю. Но, папа, разве ты можешь торжественно поклясться, что войны не будет никогда?

– Нет.

– Вот видишь! Ох, как жаль, что я не пообещала пить чай без сахара или еще что-нибудь выполни-мое!

– А поменять нельзя?

– Папа, это же нечестно!

– Ну что ж, – сказал он, – думаю, если ты каждый вечер будешь говорить, что хочешь верить в Бога, и если Бог есть, он тебя услышит.

– Я не хочу верить.

– Ну, тогда можешь говорить, что хотела верить. По-моему, ничего другого тебе не остается.

– А в остальном вести себя как обычно?

– Да.

– Хорошо, – сказала она. – Это ведь и есть обычная жизнь, да? Когда ведешь себя как обычно.

– По-твоему, это звучит скучно?

– Звучит – да, но когда ты в ней – нет.

Он поцеловал ее, и она воскликнула:

– Папа! Знаешь, что я в тебе особенно люблю? Твою неопределенность. Все, чего ты не знаешь. – И когда он уже подошел к двери, она сказала вслед: – Это меня в тебе по-настоящему восхищает.

Клэри встретила Зоуи и Руперта, идущих вниз, остановилась и сказала:

– О, привет, Зоуи! Ты прекрасно выглядишь. Розовый цвет тебе очень идет.

Она уже начала выполнять обещание из пенала. Но удастся ли сдержать его? Если придется каждый день придумывать и говорить что-нибудь такое же? Когда она записывала свое обещание и клала его в пенал, ей казалось, что достаточно просто что-нибудь придумывать, но после того, как Зоуи была с ней откровенна и честна, Клэри решила, что и она должна отвечать ей откровенностью. А это значило, что придется постоянно говорить о том, как выглядит Зоуи, потому что следовало признать, что Зоуи очень хорошенькая и красивая. С другой стороны, Клэри все равно больше ничего о ней не думала. Значит, надо будет сосредоточить все внимание на ее внешности, заключила она.

– Спорим, она знала, что войны не будет. – Невилл был страшно зол и считал, что в его отвратительных перспективах виновата Нора.

– Вся суть в том, что тетушки скоро уедут домой, и ты будешь свободен. А нам так легко не отделаться.

– Да, – подхватила Джуди. – Тебе-то хорошо.

– А ты представляешь, каково это – целый год не иметь карманных денег? И целых двенадцать месяцев довольствоваться только подарками на Рождество и день рождения?

– Вообще-то мне только шесть, – поправила Джуди. – Я передумала перед тем, как положила бумажку в пенал, – и она порозовела под неприязненным взглядом Лидии.

– Честное слово, нам было бы проще, если бы началась война, – продолжал Невилл. – Лично я бы нисколько не возражал. Самолеты и танки повсюду, они же мне так нравятся.

– Ну и глупо, Невилл. Тебя могли бы убить.

– Не могли бы. Немцу, который смотрит с неба, я показался бы крошечным, меньше песчинки, – он меня даже не заметил бы.