— Сначала общую картину.

— Хорошо, сэр, — Сол закрыл блокнот. — Примерно половину своего времени он проводит в Нью-Йорке, другую половину — в самых разных местах. У него есть собственный самолет, он держит его в Нью-Джерси. Клуб посещает только один, гарвардский. За последние три года дважды был арестован за превышение скорости, один раз…

— Биография мне не нужна, — прервал его Вулф. — Только то, что может пригодиться.

— Хорошо, сэр. У него половина доли в ресторане «Новый рубеж» в Бостоне. Его открыл в тысяча девятьсот сорок шестом году его сокурсник из колледжа, и молодой Сперлинг внес приличную сумму, около сорока тысяч, видимо, взял у отца, но это не…

— Ночной клуб?

— Нет, сэр. Ресторан высокого пошиба, их специализация — дары моря.

— Едва сводят концы с концами?

— Нет, сэр. Процветают. Миллионерами не стали, но в сорок восьмом году прибыль была солидная.

Вулф хмыкнул:

— Не думаю, что это серьезная почва для шантажа. Что еще?

Сол взглянул на Орри:

— Расскажи о манхэттенском балете.

— Ну, — вступил Орри, — это группа танцоров, они собрались два года назад. Джимми Сперлинг и еще два типа вложили денежки, какова была доля Джимми, я не выяснил, но, если надо, выясню. Танцуют они всякий модерн. Свой первый сезон начали в каком-то занюханном сарае на Сорок восьмой улице, продержались три недели и махнули куда-то в глушь, но и там не преуспели. В прошлом сезоне открылись в ноябре, в Хералд-театре, и выступали до конца апреля. Говорят, что три добрых ангела свои взносы окупили с лихвой, но это надо проверить. Во всяком случае, в убытке не остались.

Похоже, мы снова выстрелили вхолостую. Рассказать богатому отцу о том, какой транжира и растратчик его сын, — слышать о подобных угрозах мне доводилось, но пугать отца рассказами о предприимчивости сына — такого я что-то не помню. В общем, мое мнение о Джимми явно надо подкорректировать.

— Понятное дело, — продолжил Орри, — когда думаешь о балете, на ум сразу приходят девушки да ножки. В этой труппе с ножками было все в порядке, я проверял. Джимми балетом интересуется, иначе стал бы он раскошеливаться? Когда он в Нью-Йорке, он ходит на балет два раза в неделю. Он лично следит, чтобы девушки как следует питались. Ну, я решил, надо копать дальше, вроде тут что-то есть. В общем, девушек он любит, а они его, но если из этого и вышла какая-нибудь темная история, я до нее не докопался, придется подождать. Продолжать поиски?

— Почему бы и нет, — Вулф повернулся к Солу. — Это все?

— Ни в коем случае, — ответил ему Сол, — но интересно вам, пожалуй, только одно, как раз об этом я и хочу сказать. Прошлой осенью он внес двадцать тысяч долларов в фонд ОПБ.

— Что это?

— Общество прогрессивных бизнесменов. Но это просто вывеска. Деньги пошли на президентскую кампанию Генри Уоллеса[3].

— Ничего себе, — глаза Вулфа, почти закрытые, чуть приоткрылись. — Давайте поподробнее.

— Много не расскажу, зацепил только сегодня. Видимо, взнос был тайный, но кто-то о нем все-таки знает, если скажете, я могу до них добраться. С этим я и приехал. Я вышел на одного человека, прежде он был сторонником Уоллеса, потом с ним расплевался, сам он по мебельной части. Он уверяет, что про взнос Сперлинга ему все известно. Сперлинг якобы сделал этот взнос в виде личного чека на двадцать тысяч и как-то в четверг вечером передал его некоему Колдекотту, а на следующее утро пришел в ОПБ и попросил свой чек назад. Он хотел вместо него внести наличные. Но оказалось, что чек уже погашен. А дальше самое интересное: мой осведомитель уверяет, что с начала года всплывали фотокопии трех разных чеков — взносов троих других людей, — всплывали при необычных обстоятельствах. Один чек был его собственный, имена двух других жертвователей он назвать отказался.