Итак, первый вопрос: жив он или мертв? Он был мертв. Второй вопрос: причина смерти? Тут ответ не напрашивался сам собой, но и с вариантами было не густо. Третий вопрос: давно ли наступила смерть? Свое предположение у меня возникло: опыт есть опыт. Вопрос четвертый: что у него в карманах? Тут пришлось проявить максимум осторожности и не спешить, чтобы избежать осложнений. К примеру, когда я обыскивал его, доведенного до нужного состояния Рут Брейди, в воскресенье вечером, я тоже был в меру осторожен, но сейчас «в меру» было явно недостаточно. Я тщательно вытер носовым платком его кожаный бумажник, снаружи и изнутри, несколько раз прижал к поверхностям пальцы его рук, следя за тем, чтобы отпечатки вышли беспорядочными, потом убрал бумажник назад, в его карман. В бумажнике лежало немало банкнотов разного достоинства, значит, после того как я его обчистил, он погасил в банке чек. Мне очень хотелось повторить номер с наложением отпечатков на его партийный билет в целлофановой обертке, но не тут-то было: партбилета на убитом не оказалось. Естественно, это меня не обрадовало, я ощупал все швы, пошарил за всеми подкладками. Партийного билета не было.

Я постоянно помнил, что должен быть предельно аккуратным и закончить до прихода девушек, но, когда понял, что искать партийный билет дальше нет смысла, я вдруг почувствовал спазмы в желудке, встал на ноги и отшатнулся от убитого. Такое иногда случается, даже если ты считаешь, что пообвыкся, нагляделся всякого и любые виды тебе нипочем. Я отвернулся, расправил плечи, сделал несколько глубоких вдохов. Если не помогает, лучше всего лечь и полежать. Но до этого не дошло, да и в любом случае у меня не было времени на слабый желудок, потому что между двумя вдохами я услышал девичьи голоса. Тут я увидел, что оставил на земле включенный фонарь. Поднял его, выключил и поспешил к просвету в кустарнике, стараясь производить меньше шума, чем атакующий лось.

Когда девушки появились и пересекли открытое пространство, я терпеливым часовым стоял на посту; еще на ходу Медлин спросила:

— Не приехал?

— Полная тишина, — сказал я, не греша против истины, однако приберегая ее до нужного момента. — Значит, вы до него не дозвонились?

— Мне ответила телефонистка, — это сказала Гвен. — Он вернется после полуночи и просил меня передать, что считаю нужным. Я побуду здесь немножко, вдруг он приедет на одиннадцать тридцать две, а уж потом уйду. Думаете, с ним что-то случилось?

— Конечно, случилось, раз он вас так подвел, только что? Время покажет. — Втроем мы составляли маленький треугольник. — Я вам не понадоблюсь, а если он все-таки появится, буду просто лишним. Я иду в дом к мистеру Вулфу. Нервы у него напряжены до предела, и я должен облегчить его душу. Не буду кричать об этом на весь дом и будить домочадцев, но его обрадую — решение вы приняли, и скоро он может с чистой совестью убраться восвояси.

Моя мотивировка их не сильно интересовала, но они увидели в ней здравый смысл, и я ушел. Они показали мне кратчайший путь, я два раза едва не заблудился в чаще, но все-таки выбрался на простор, обошел сад с розами, пересек лужайку и вошел в дом через главный вход. В комнате наверху Вулф как ни в чем не бывало читал книгу. Я закрыл за собой дверь, он начал испепелять меня негодующим взглядом — что это меня так долго не было? — но, увидев мое лицо, которое он знает лучше, чем я сам, тут же прекратил.